— Постой! — я быстро поднялся к ней. Возможно, я боялся, что свет заморозит и её. — Послушай… Яр, мне бы хотелось… В общем, завтра будет концерт японской музыки, ты придёшь, в смысле — пойдёшь? В семь, завтра? Я тебя приглашаю.
Как я ненавижу себя, когда начинаю путаться в словах или срываюсь в фальцет… Тут — ухитрился совместить! Поэтому закончил я этот — довольно приличный — монолог скороговоркой, а когда, наконец, заткнулся, больше всего мечтал провалиться на пару этажей вниз. Впрочем, это обычное дело: когда другие начинают чувствовать себя неловко, мне неловко за них вдвойне, и, в конечном счёте, я сам смущаюсь больше, чем те, из-за кого я начинаю смущаться…
— Как-как? — Яра опять улыбалась своей тёплой чуть грустной улыбкой.
Боже! Так я ещё и ляпнул всё это вслух!
— Прости! Я не имел…
— Если ты имел в виду пригласить меня на концерт — то я бы с удовольствием… — я заметил, что почему-то держу её за локоть — …только если…
Ну, всё, сейчас она скажет что-нибудь благовидное, чтобы только никуда не ходить с таким болваном!
— …Если я завтра буду здесь, понимаешь… То есть если бы это только от меня зависело, я бы с удовольствием, — ее глаза опять погрустнели, она на мгновение задумалась. — Поэтому лучше я сама за тобой зайду. Ладно? Слышишь?
Похоже, я уже не очень-то слышал слова Яры. Мы стояли рядом на площадке, она пыталась что-то мне объяснить, что-то важное, а я не мог этого понять — просто держал её за локоть, смотрел в глаза, ярко-зелёные глаза. Близко.
Потом всё кончилось.
Видимо, она ушла. Не знаю, я этого не заметил. Возможно, я просто потерялся в её глазах. Я смотрел на ее дверь, за которой она недавно исчезла. «221» и за ней Яра. Яра, Яра… И бабка. Бабка. Точно! Перед глазами промелькнул половичок и сережка под ним. Я откинул половик. Но сережки не было. Старуха… Старуха. Похоже, она страдает клептоманией, а когда находит у себя чужую вещь, старается незаметно подбросить обратно. Совесть, видимо, мучает. В этот раз не вышло. Сережка потерялась, запинали куда-то. Сказать Яре…? Не стоит, наверное, вмешиваться в родственные отношения. Яра наверняка знает о наклонностях старушки. Поэтому и стушевалась там, на лестнице, вот и замяла разговор. А я — вот идиот! — поставил девушку в неудобное положение. Конечно, она поспешила от меня сбежать, естественно прекратила разговор. И, чтобы отвязаться от меня, согласилась? Или все же? Сама зайдет… А если не зайдет? Если просто хотела от меня отделаться побыстрее?
Понять бы…
Я смотрел на застывшие шеренги книг. Да, некоторым из вас исполнилось уже по полтысячелетия… И столько в вас мудрости, что всю жизнь можно читать любую, каждый день встречать новое, открывать дали и горизонты… На толкование одной малюсенькой фразы какой-нибудь еретик-отшельник потратил, небось, всю свою средневековую жизнь. Но ответа на один-единственный вопрос вы мне дать всё-таки не сможете.
И дело тут вовсе не в том, что вы глупы… Вовсе нет. Беда в том, что и я сам не смогу правильно задать этот самый вопрос. Чтобы задать вопрос, надо знать, как минимум, половину ответа. А у меня их целых два. Остаётся только гадать… Гадать? А это мысль!
Тяжеленный том, выезжая со своего законного места, ворчливо скрипнул кожей переплёта и обильно осыпал меня пылью. Ничего, лиха беда — начало! На любой странице… Какая строчка? А что загадывать?! Куда палец ткнёт. Запахло остро и грустно, как всегда пахнет от старых книг.
Итак… Что она сказала? Нет, не так: что она хотела мне сказать?
Том распахнулся почти на самой середине.
Строка. Читаем:
глазомъ не увидѣть пропущайте огненную рѣку
Нагадал, однако…
ebooksa