— Я после кофе не знаю, куда себя деть: столько энергии сразу… Ух ты! Это всё — твои?! — глаза её вспыхнули. Славка с интересом смотрела на книжный шкаф.
— А чьи же! — не без гордости сказал я. — Моя библиотека!
— Вот это да! — Славка, забыв обо всём, читала, шевеля губами, названия на корешках; там, где их ещё можно было прочесть. — Сколько же им лет?!
Она наклонилась к одной из нижних полок и водолазочка, подавшись вверх, выставила на обозрение полоску… Полосочку…
— По-разному… — я встал рядом с ней. — Вот эта, например — ровесница Екатерины Великой… А этим — всего лет по сто…
— Всего? — весело усмехнулась Славка и посмотрела на меня.
— Всего. А ты разбираешься в книгах?
— Нет… — тут она запнулась. — А вон та? Сколько ей лет?
— Вон той? — я указал на огромный иллюстрированный Апокалипсис на верхней полке, в самом углу, у стенки.
— Да нет, вот этой — её тонкий пальчик ткнул в невзрачную обложку соседнего фолианта.
— Этой — около пятисот лет, точнее трудно сказать — может и старше… Она рукописная, без даты.
— Полтысячелетия… — одними губами прошептала Славка. — А можно посмотреть?
— Ещё бы! Сейчас… — я потянул тяжёлый том на себя. Посыпалась пыль.
— Слушай! Всегда хотела узнать, зачем на них на всех застёжки? — Славка нетерпеливо смотрела, как я осторожно стираю с обложки пыль.
— Ну, во-первых — для сохранности. Книги были толстые, тяжёлые, для укрепления переплёта делали застёжки… — я протянул ей протёртый том.
— Правда очень тяжёлая! — Славка покачала книгу на весу. — А во-вторых?
— А во-вторых, — если начиналась война или пожар, или если людям приходилось покидать свой дом, книгу можно было застегнуть и бросить в колодец.
— И что?
— А потом достать и снова читать, как ни в чём не бывало!
Сначала она не поняла, что я имею в виду. Потом поняла, и глаза её округлились.