Раскалённая луна

Тьма заполняла. Захлестывала. Вот значит, каково быть главой общины. Чувствовать в себе каждого. Управлять и властвовать.

— Давай же!

Это кричал не я. Или я?

В голове роились сотни, тысячи мыслей. Оглушали. Сводили с ума. Рвали на части. Я тонул в этом ледяном потоке ненависти… пока пущенная в грудь стрела не оборвала его.

Упал на колени, чувствуя, как остатки тепла выливаются из раны. Так и должно быть. Правильно. Меня еще можно убить. Пока я еще человек.

Боль в груди — это ничего. Это лучше, чем то, что пережил только что.

Боль в груди — это избавление.

Перед глазами вдруг оказалось небо. Утреннее. С погасшими звездами, и желтой, полупрозрачной луной. Цвет у нее странный. Медовый, раскаленный. Он растекается по жилам… согревает. Уносит куда-то далеко… Где хорошо.

И спокойно.

* * *

Лесное озеро еле слышно шелестело волнами. Его вода, серебристая и теплая, приятно ласкала кожу.

Мы сидели на камне, опустив босые ноги в озеро, и молчали. Не хотелось нарушать этого покоя, не хотелось задавать вопросы и будить дремлющую боль. Даша теперь не казалась надменной лесной королевой. Теперь я видел ее настоящую: обычную девчонку, не успевшую познать настоящей жизни. Умершею слишком рано, но сделавшую так много для всех нас…

— Почему ты мне помогала?

Она перестала болтать ногами, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Я помогаю всем. Охотники — мои дети. Разве можно заботиться об одних, а других бросить на произвол судьбы?

— Но… — я озадаченно почесал затылок. — Вижу тебя только я, разве нет?

Дарья расстроено вздохнула, поникла головой. Потом встрепенулась, указала на озерную гладь.

— Смотри.

Поверхность воды разгладилась, сквозь нее стали проступать знакомые очертания. Догоравшие руины общежития, острова черной земли среди грязного, снега. Лужи крови. Убитые. Раненые. И выжившие.

Я увидел себя, лежащего на спине, с болтом, застрявшим в сердце. Увидел, склоненного надо мной Панду. Одной рукой он утирал слезы, другую держал над моим лицом, собираясь закрыть веки. Но не решаясь дотронуться. Чуть поодаль стояли Перс, Вальтер… Они выжили. Хорошо.

— Все-таки мы победили.