— Значит, я была права... Что ты сделал с моим сыном?
— Он занял место в том ошейнике, что вы определили мне, — тихо прошипел голос, и от звуков древнего наречия рикс слегка вздрогнула. — Его жизнь и его Кровь могли послужить оплатой, но ты выкупишь их дороже, первая мать.
Несколько секунд рикс смотрела в упор, будто сцепившись взглядами с тем, кто был мной, — и словно стремительно старела. Ментальная аура голоса, усиленная серебряным Гипнотизмом, давила на физическом уровне, заставляя ее волю съежиться и отступить. Ее длинные пальцы слегка дрожали, сжимаясь в кулак и разжимаясь вновь, мгновение мне казалось, что она готова открыть Скрижаль и пустить в ход свои Руны. Но нет, она отвела глаза, склонила голову и глухо ответила:
— Благодарю, что сохранил ему жизнь. Небесный господин избрал облик, в котором нелегко разглядеть его суть. Мы должны были убедиться... Как наша септа может загладить свою вину перед небесным господином?
Она хорошо держалась, и я ощутил невольное уважение к этой очень немолодой и очень жестокой женщине, пытающейся сохранить свое достоинство. Первая мать прекрасно понимала, что гость из Вечности мог уничтожить как ее саму, так и ее племя, но она не боялась. Вернее, боялась, но не за себя.
— Твои жалкие оправдания смешны, — ответил голос, чеканя слова, и каждое заставляло Видящую опускать голову все ниже. — Твои люди напали в ночи, словно отродье Червей, забрали мое имущество, пытали Рунами и хотели подарить цепи тому, кто просто шел мимо. Твой Народ утратил понятие о чести?
— Я, рикс септы Небесных Когтей, готова ответить за мой Народ. Всем, чем пожелает небесный господин, — ровно произнесла Видящая. — Если он считает, что лишь моя Кровь и Руны послужат выкупом за нанесенное оскорбление, пусть будет так...
С каменным выражением лица она медленно преклонила колени, скрестила руки за спиной и опустила голову — отливающие голубизной длинные серебристые волосы волной плеснули на пол. Она приняла подобие позы покорности — той, что несколько раз демонстрировала мне Юки. Готова принять любую судьбу... но на Земле говорили «повинную голову меч не сечет». До меня внезапно дошло, почему она здесь одна, — вряд ли рикс хотела, чтобы эту сцену видел кто-то из ее племени.
— Хороший выкуп, но я предпочту сам выбрать дары, — проговорил голос. — Начнем с малых. Где мое имущество?
— Оно здесь, небесный господин, — поднявшись, Видящая шагнула к алтарю и сдернула с него ткань, накрывавшую бесформенную груду. Под ней обнаружилась Юки — свернувшаяся в калачик, почти обнаженная и покрытая странными розовыми рубцами — как будто следами от совсем недавно заживших множественных ран на спине, плечах, руках, бедрах. Я содрогнулся — вероятно, девушку зверски пытали, по-настоящему, куда более жестоко, чем меня, и — потом излечили? С помощью Навыков или Рун? Рядом с девушкой лежали остальные мои вещи — части снаряжения, оба криптора, иллиумовый шип и серебряное ожерелье Торка.
— Мы ничего не взяли, — первая мать указала на алтарь и отступила в сторону, словно приглашая подойти к нему и убедиться. — Все вещи небесного господина в сохранности.
— Ты испортила мое имущество, — медленно ответил голос, глядя на Юки. — Что она вам рассказала?
— Все. Трэль предала небесного господина еще до того, как защелкал кнут. Она говорила охотно, ибо желала награды за свое предательство. И я достойно наградила ее... — нехорошо улыбнулась Видящая.
Голос неожиданно шагнул вперед и хлестнул первую мать по лицу. Несильно и небольно, но очень унизительно — такую же оплеуху в своем Домене получила Азимандия Визу Аран, когда превратила нас в крохотного айхо.
— Я спросил: что она рассказала? — прошипел голос. — Не заставляй повторять вопрос дважды!
На мгновение мне снова показалось, что Видящая, прижавшая ладони к лицу, готова вспыхнуть, но я опять ошибся — первая мать переломила себя и вновь покорно склонила голову:
— Она рассказала, как вы встретились. Что ты убил ее прежнего хозяина-Восходящего. Что ты убил Червей с помощью золотого семени Игг-Древа, которое несешь с собой...
— Кто еще в твоем Народе слышал ее слова?
— Только первый сын, — ответила Видящая глухо. — Небесный господин знает, что мы навсегда забудем ее глупую ложь...
— Ты не глупа, первая мать, — усмехнулся голос, — но так ли мудр твой первый сын?