А потом он стоял позади Русика и смотрел на Юлу, сидящую на высоком табурете. Она выглядела незнакомо и немного вульгарно. Димка не знал, насколько реально крутой фотограф этот Русик, но то, какой он хотел видеть Юлу, Димке однозначно не нравилось, и он считал минуты до окончания этой пытки. Очень хотелось домой и чтобы этого дня не было.
— А Крестовский меня голой не видел, — ни с того ни с сего нарушила молчание Юлька, когда они спускались по широким ступеням, вырвавшись наконец из адского пекла студии.
В Димке удивление смешалось со злорадством. Оказывается, завидовать было нечему. Вслух же он сказал:
— Ждал до совершеннолетия, чтобы не нарушать закон?
— Да нет, — задумчиво ответила Юла и больше ничего не добавила.
— Ну ничего. Теперь увидит, — утешил ее Димка. — И он, и все остальные…
— Хватит нудеть! — повысила голос Шилова, и вид у нее стал такой, будто она собралась заплакать.
Димка остановился между лестничными пролетами и бросил рюкзак с ветровкой на широкий подоконник.
— Только не реви, ладно? Терпеть не могу, — предупредил он.
Однако Юла все-таки всхлипнула и шагнула к нему. Димке ничего не оставалось, как обнять ее и притянуть к себе, смутно радуясь, что они оба полностью одеты. Он неловко гладил рыдающую Юлу по волосам и думал о том, что сегодняшние снимки будут дополнительным гвоздем в крышку гроба его благонадежности, если встанет вопрос об опекунстве над Лялькой. Впрочем, думал отстраненно. Потому что суд за опекунство был пока делом эфемерным, а рыдающая Юла — очень даже настоящей.
— Ну хватит, а? — попросил он. — Я утешать не умею.
— Что ты в ней нашел? — всхлипнула Юла и потянула за завязки его толстовки так, что капюшон больно врезался ему в шею.
— А ты что — в Крестовском? — парировал он, не желая говорить о Машке. Особенно сегодня.
— Ну как же, — театрально воодушевилась Юла, — он богатый, красивый…
— Господи, Шилова, — вздохнул Димка, — какая же чушь у тебя в голове!
— Зато у тебя не чушь! — Юла оттолкнула его и принялась рыться в сумочке.
Димка вынул из кармана бумажные салфетки. Юла взяла одну и стала осторожно промокать под глазами, приоткрыв рот.
— Слушай, всегда хотел спросить: а почему вы, когда краситесь, рот открываете, или вот сейчас?
— Блин, Волков, — простонала Юла, — каждый раз, когда я начинаю подозревать в тебе тактичность, ты меня возвращаешь с небес на землю!
Димка заржал, потому что, кажется, Юла отошла и рыдать больше не собиралась.