Маша подняла голову. Крестовский стоял на коленях совсем рядом и смотрел так, как смотрел на нее четыре последних дня.
— Ты идиот, — тихо сказал Маша.
Он кивнул и, подавшись вперед, прижался губами к ее виску. Маша закрыла глаза.
— Прости меня, — услышала она. — Я правда трус. Прости. Мы можем переписываться, если хочешь. Созваниваться. Я всегда тебя поддержу. Ты можешь звонить в любое время, правда.
Маша, поднявшись на ноги, наконец обулась. Крестовский тоже встал. Он выглядел несчастным и потерянным, и Маше непременно стало бы его жалко, если бы ей самой не было так тошно.
— Знаешь, мы не сможем стать друзьями, Рома. Это так не работает. Удачи тебе в Лондоне, счастья тебе и вообще… — Маша говорила какие-то шаблонные фразы, понимая, что замолчи она сейчас — и слезы потекут ручьем.
Где-то в глубине квартиры зазвонил мобильный Крестовского, но он даже не шелохнулся, продолжая смотреть на Машу.
— Не будешь отвечать? — стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, уточнила она.
Крестовский помотал головой, глядя на нее во все глаза.
— Ну пока. Удачи, — улыбнулась Маша.
Мобильный Крестовского зазвонил снова. Крестовский вновь на него не отреагировал. Вместо этого шагнул к Маше и крепко ее обнял. Маша тут же уткнулась в его плечо и поняла, что никогда не испытывала такой смеси эмоций. Она будто целую жизнь прожила за последние полчаса. Ее мир успел рухнуть, возродиться, рухнуть вновь. Злости больше не было, и на гордость сразу стало как-то наплевать. Вероятно, дело было в чемоданах, которые стояли посреди квартиры немым напоминанием о его скором отъезде.
Маше казалось, что она могла бы стоять так вечность, улавливая запах его кожи за нотками одеколона и кондиционера для белья. Крестовский осторожно поцеловал ее в макушку. Маша обняла его за шею и, привстав на цыпочки, во второй раз за сегодняшнюю жизнь сама поцеловала его в губы, понимая, что ей совершенно плевать на завтрашний день; сегодня она планировала заполучить воспоминания, которые будет лелеять бессонными ночами, и Крестовский, ответивший на ее поцелуй, кажется, собирался ей это позволить.
Телефон смолк, и Маша, улыбнувшись в губы Крестовского, собралась было пошутить, что весь мир может подождать, однако в ее сумке заиграла вторая сюита Баха.
Крестовский тут же отстранился и хрипло спросил:
— Волков?
Маша кивнула.
— Наверное, нужно ответить? — произнес Крестовский. И, судя по его взгляду, это не было вопросом.
Перед тем как ответить, Маша поправила блузку, словно Димка звонил по видеосвязи.
— Алло.
— Маш, скажи номер квартиры Крестовского.