Крестовский, закончивший возиться с рубашкой, даже не изменился в лице — смотрел все с теми же озабоченностью и готовностью помочь. Пауза затягивалась. Наконец, поняв, что Маша не собирается продолжать, Крестовский, кашлянув, уточнил:
— А в чем проблема?
— В том, что он меня поцеловал, — ответила Маша.
Крестовский помотал головой:
— Маша, извини, я не понимаю. В чем именно проблема? Он как-то так по-особенному тебя поцеловал, что это превратилось в проблему?
Если бы Маше не было так неловко сейчас, она бы непременно рассмеялась. Господи, почему они все такие тупые?
— Да, он сделал это по-особенному, завалил меня на кухонный стол и…
Маша замолчала, понимая, что снова ищет утешения у Крестовского, хотя это, по сути, не его проблема.
Выражение лица Крестовского наконец изменилось, и на смену показной озабоченности пришло… Маша охарактеризовала бы это как раздражение, однако его голос звучал приторно-вежливо, когда он произнес:
— Слушай, главная проблема, по-моему, в отсутствии у тебя подруг. Я не знаю, что тебе сказать. Я не очень привык обсуждать подобное с девушками. Я… Черт, почему ты вообще позволила случиться поцелую?
— Потому что он не спрашивал!
— Надо было сразу дать мне по морде!
Закончили они одновременно.
— Ты про какой поцелуй? — спросили они в один голос.
Маша нервно усмехнулась, Крестовский остался серьезным.
— Я про Димку, — сказала Маша. — А ты, вероятно, про сегодняшнее?
— Маша, что ты подразумевала под фразой «он не спрашивал»?
— Я не думала, что он меня поцелует, — принялась объяснять Маша, хотя и чувствовала себя при этом дико неловко. — Он просто как с цепи сорвался, завалил меня на стол, я… Не смотри так, ничего не случилось, я убежала. Но ты представь, как я испугалась. Я не знаю, как теперь с ним в одном помещении оставаться. Как общаться теперь. Да и вообще как хоть с кем-то теперь наедине оставаться. Это же…
— До этого он себе подобного не позволял? — медленно произнес Крестовский с очень странным выражением лица.
— Нет, мы вообще не целовались ни разу.