— Поехали со мной в Москву, а? — не удержался Роман, принюхавшись к умопомрачительно пахнувшему завтраку.
— А давай лучше ты сюда, а? — дед устроился на стуле напротив него.
— Не могу, — промычал Роман с набитым ртом. — У меня там учеба.
— Учеба… Учиться и тут можно.
То, как это было сказано, вновь насторожило Романа. Он внимательно посмотрел на деда, но тот сделал вид, что не замечает его взгляда.
Они доели в молчании, потому что завтрак был таким вкусным, что отвлекаться от него не хотелось. Потом Роман вымыл посуду и заварил им с дедом свежего чая.
Печенья миссис Дженкинс были все такими же вкусными, и, если бы прямо сейчас Романа спросили, хочет ли он вернуться в Москву, ответ бы у него был однозначным. Ни за что!
Стив прислал сообщение с вопросом о том, когда они встретятся. Роман написал, что через час будет свободен, решив провести этот час с дедом. Просто потому, что хотелось. О матери, будто не сговариваясь, упоминать не стали. Вместо этого дед неожиданно спросил:
— Ну и как ее зовут? — Роман не успел сделать вид, что не понимает вопроса, как дед добавил: — Учебу твою.
— Маша, — ответил он.
Сводить вместе два мира, в одном из которых был его любимый дедушка в родном Энфилде, а во втором любимая — да, любимая — Маша в чужой Москве, было странно.
— Ма-ша, — по слогам произнес дед. — Мария? Как Бутырская?
Роман невольно рассмеялся и кивнул. Иногда он забывал, что дед провел всю свою жизнь в фигурном катании.
— Ну, фото хоть покажи.
Роман достал из кармана джинсов телефон и открыл галерею. Он отыскал то, самое первое, фото Маши, с которого, кажется, началась история их любви. Ну, его-то любви точно. Маша, снятая исподтишка охранником во время разговора с Романом на палубе отцовской яхты, даже сейчас, спустя время, все равно напоминала Роману героиню Остин. Он очень любил это фото, несмотря на то что, глядя на него, вспоминал Юлу, по просьбе которой оно и было сделано. Деду он, разумеется, ни за что не расскажет историю о том, что его тогдашняя девушка заказала слежку. И даже не станет говорить, что в тот вечер они разговаривали с Машей в первый раз. Все это было неважно.
Роман протянул деду телефон. Тот нацепил на нос очки, до этого висевшие на шее на кожаном ремешке, и принялся изучать экран, а потом хмыкнул, и Роман почувствовал, что краснеет. Он сцепил кисти в замок и прижал их к губам, глядя на деда и думая о том, что с детства очень любил его таким, когда тот вроде бы серьезный, но глаза при этом улыбаются.
— Красивая, — сказал дед и не стал спрашивать, почему Роман показал ему это невнятное, сделанное ночью фото. Все-таки дед понимал его как никто. — Давно вы вместе?
Роман убрал руки на колени и пожал плечами.
— Чуть больше месяца.
— А кислый чего? — спросил дед, откладывая телефон.