Единого руководства у собравшихся перед мостом не было. Штаб, координировавший действия разных ведомств, отстал и только-только выезжал из посёлка Октябрьский. В век повального развития средств связи — беда небольшая, но тут как на грех наложилась ещё одна проблема.
Над «Варягом» и Каменкой назревала гроза. Откуда при полном безветрии наползла туча, совершенно неясно. Со всех сторон синело чистое небо, и солнце продолжало светить с юга, а над головой вырастала, утолщалась, нависала огромная клубящаяся линза. Казалось, сгущался и темнел сам воздух.
Ещё не сверкнуло, не грохнуло, но приёмо-передающая аппаратура выдавала сплошные помехи на всех диапазонах. Хотя только что, несколько минут и километров назад, всё работало отлично.
Без единого руководства тут же начался разброд и шатание. Часть медиков и эмвэдешного спецназа с собаками двинулись в объезд, через торфоразработки (что характерно, через пару километров связь у них заработала, — сначала с перебоями, затем нормально). Торнадовцы, не входившие в группу майора, перебрались вброд через речку и отправились к лагерю в пешем порядке. Армейцы же вознамерились восстановить переправу — неподалёку квартировала сапёрная часть со всем необходимым.
Ну а невысокий и усатый капитан пожарной охраны деловито руководил тушением моста — пока со стороны «Варяга» не появился взмокший Дерин с отделением не менее взмокших бойцов, и не попытался взять оперативное руководство на себя. Что было достаточной логично — информацией о происходившем он владел наиболее полно (в сравнении с остальными присутствующими у моста офицерами).
Удалась попытка Минотавра частично. Услышав, что горит лагерь, пожарные без споров оставили и свои машины, и мост, от которого валили уже клубы белого пара, — и налегке двинулись к «Варягу». Армейцы ни в какую под знамёна Минюста вставать не желали; милицейские, среди которых случился подполковник, тут же вознамерились перехватить вожжи и подчинить себе и Дерина, и майора, и весь наличный состав «Торнадо». Медики заняли выжидательную позицию.
10 августа, 13:16, берег речки Каменки
Тамерлан ждал. Не шевелился. Не произносил больше ни слова.
Казалось, он может ждать вечно — рассыплются горы и высохнут моря, песок занесёт руины мёртвых городов, а маленькая фигурка с белыми как снег волосами будет так же неподвижно стоять. Будет смотреть на Свету, и вглубь неё, и сквозь неё в бесконечную даль — всё одновременно…
А она внезапно с удивлением поняла, что абсолютно спокойна — ушёл страх, исчезло безнадёжное желание успеть, одолеть, победить, развеять, пеплом по ветру — вся задумка со святой водой казалась не своей, затеянной и подсказанной кем-то чужим и странным…
Многое из того, что она делала и думала в последнее время, представлялось сейчас делами и мыслями другого, незнакомого, человека и уходило, подёргиваясь туманной дымкой… От неё — прежней — оставалось лишь стремление: понять, кто или что стоит перед нею. И — кто или что есть
Но что же Тамерлан такое? Почему, отчего у всех, ктс оказался с ним рядом, вдруг вырывалось наружу всё само" страшное, наглухо замурованное в самых дальних тайниках души: детские кошмары, подавленные комплексы, желание убивать и разрушать…
Понимает он это? Желает этого? Или всё получается случайно и неосознанно?
И почему тогда
Ну хорошо, ну ладно, пускай — на мальчика снизошло
Нет. Не то, проблемы с памятью начались раньше.
Она была спокойна и собрана, как когда-то на экзаменах — перед глазами билет с незнакомой задачей, но всё необходимое для решения хорошо известно и понятно; и все части головоломки готовы выстроиться красивым и единственно правильным решением…
Эти несколько минут Светиного спокойствия дорого стоили мальчику по имени Тамерлан.
Казалось, он оттянул, взял на себя весь её страх и всю боль и едва выдержал эту ношу — мышцы напряглись, на лбу проступила испарина, впервые за этот сумасшедший день стало слышно его дыхание — напряжённое и резкое. Из прокушенной губы по подбородку медленно сползала яркая капля крови…
10 августа, 13:16, ДОЛ «Варяг»