Тамерлан встал. Подошёл к Дронту, положил руки на содрогающиеся плечи. Потом вернулся на то же место, застыл в той же позе.
Дронт спал. Сны ему снились страшные.
Кровавые сны.
Ночь. Комната Степаныча
…Степаныч вскочил, звон и стрекотание ещё звучали в его ушах, подошёл нетвёрдыми шагами к шкафу, торопливо нащупал нагревшуюся за день бутылку, зубами сорвал пробку-колпачок — острая фольга резанула губы — и стал пить торопливо, не чувствуя вкуса и градуса, торопясь провалиться в беспамятство, в забытье, в темноту…
Капли пролитой водки смешивались с каплями крови и падали на давно не мытый пол.
Ночь. Темнота. «Варяг»
Вожатая Алина по прозвищу Киса в сегодняшних посиделках у Астраханцевой не участвовала — и не только оттого, что дежурила по шестому корпусу, а в гости к ней заглянул Лёша Закревский, — Алине вообще претила Ленкина компания.
Около полуночи, проводив Лёшу до дверей корпуса, Киса заглянула в палату, где квартировал Дронт со своими приятелями.
Мальчишки вернулись сегодня поздно, задержавшись после отбоя, обычным в таких случаях путём — через окно первого этажа. Алина слышала, как происходит злостное нарушение режима, но в тот момент… В общем, в тот момент она была немного занята.
И теперь заглянула в палату — всё ли в порядке?
Зашла, постояла, ожидая пока глаза привыкнут к полумраку, потом пересчитала присутствующих — все пятеро на месте. Что с сегодняшнего утра в палате живут шестеро, — Алина не вспомнила, несмотря на то, что провалами памяти не страдала. И сидевшего со скрещёнными ногами мальчика не увидела, хоть и скользнула взглядом по отчётливо видневшимся в темноте белым волосам…
Ночь. Темнота. Город
Огромный город заснул гораздо позже, чем затерянное в лесах Пятиозерье.
Но тоже уснул, покрытый какой-то не совсем полноценной тьмой — белые ночи закончились, но лёгкий намёк на них ещё оставался. Полная луна и несколько самых ярких звёзд светили на непонятном фоне — цвета воды в стакане, где рисующие акварелью дети долго мыли кисточки.
Город уснул, хотя отдельные его жители продолжали бодрствовать. Проезжали редкие машины; запоздалый прохожий замысловатым зигзагом завершал дневной путь; в доме напротив упорно горели два окна.
…Окурок трассирующей пулей прочертил нисходящую траекторию и разбился красными искрами об асфальт, медленно твердеющий после дневного зноя.
Человек, показавшийся сегодня (вернее, уже вчера) поварихе Вере так похожим на генерала Лебедя, вернулся от форточки к заваленному бумагами столу. Спать хотелось зверски, но в последнее время, в погоне за ускользающим временем, он установил три часа как суточную норму сна.
На столе лежали торопливо нарисованные, но весьма точные схемы лагеря «Варяг»: спальные корпуса и хозяйственные постройки, пляж и волейбольная площадка, столовая и БАМ — всё, что он успел разглядеть и запомнить.