Богомол

Анин неожиданно дернулся, будто его укололи, и произнес:

— Нет, богомол ждет не потому, что рассчитывает, что кто-то еще выйдет из дома. Эта тварь слишком прожорливая, чтобы чего-то ждать.

Сурта спросил:

— Почему же богомол не нападает?

— Донской занял хорошую позицию. Сзади на него неудобно нападать — забор. Спереди — открытое пространство. Если тварь понимает, что мы плюемся чем-то опасным из особых штучек в руках… Она не рискует. У Донского револьвер.

Пауза. Сурта хотел что-то сказать, но Анин опередил его:

— Пока Донской стоит у калитки, богомол будет ждать.

Сурта, медленно выговаривая слова, добавил:

— Вот только долго ли он выдержит?

Ольга всплеснула руками.

— Надо сказать ему. Пусть ждет, ждет сколько сможет. Олег, я…

— Стоп, — перебил ее муж. — Давайте разойдемся, потом уже кто-то крикнет ему. Мы совсем забыли про окно в кухне.

— Да, — согласился Анин. — Богомол необязательно следит за Донским.

Сурта, как единственный вооруженный, занял прежнюю позицию. Жена была рядом. Он держал под прицелом кухонное окно, полуприкрытое шкафом — самое опасное место. Одновременно он видел Анина, оставшегося у окна. Маверик стояла между комнатами; со своего места девушка отлично видела Донского.

Анин осмотрелся, убедившись, что остальные готовы к любым последствиям, и прильнул к окну:

— Артем! — крикнул он. — Стой на месте! Пока ты стоишь, тварь не нападет. Следи за огородом — она, наверное, там.

Анин перевел дыхание. Его крик, казалось, взбудоражил атмосферу дома. Словно кто-то невидимый подарил каждому из обитателей по хлесткой, болезненной пощечине. Маверик почувствовала, как ускорился ритм сердца. Сурта непроизвольно отступила в переднюю комнату. Ее мужу пришлось вытереть руки о футболку — они стали влажными и скользкими.

В отличие от них Артем Донской как будто не слышал обращенных к нему слов.

Анин набрал воздуха в легкие, выкрик получился еще более громким:

— Терпи! Терпи, пока есть силы!