Богомол

— Ни хрена себе! — вырвалось у Сурты.

Человек, каждую секунду рисковавший жизнью, ожидавший нападения смертоносной твари, все-таки умудрился провалиться в сон.

Это выглядело так неожиданно, что они, бездействуя, стояли едва ли не минуту.

Анжела Маверик воскликнула:

— Артем! Открой глаза, слышишь? — у нее не вышло крикнуть, и Донской вряд ли ее услышал.

Положение исправила Ольга Сурта.

— Проснись, идиот! — закричала она. — Проснись сейчас же!

Донской приоткрыл глаза. Точь-в-точь, как человек, которого разбудил солнечный луч, проникший в щель между штор. В этот момент его лицо, потное, измазанное кровью из носа, несмотря на это выглядело почти умиротворенным. Обычное утро двадцатипятилетнего парня.

Несколько долгих секунд он так и сидел.

Двое парней и две девушки в доме, затаив дыхание, следили за ним.

В следующее мгновение Донской окончательно вышел из дремы. Глаза его расширились, он вскрикнул, по-видимому, догадался что заснул.

Его реакция оказалась непредсказуемой.

Молодые люди, наблюдавшие за ним, успели слегка расслабиться. Анжела Маверик шумно выдохнула. Олег Сурта опустил ружье, стирая со лба ладонью пот.

Артем Донской выпрямился… и бросился к окну.

— Впустите меня! — заорал он и ударил с стекло ладонью.

Они оцепенели. Никто не пошевелился. Донской ударил в окно еще раз. На стекле появилась трещина.

Анжела Маверик откинула занавеску. По ту сторону стекла на нее смотрели два обезумевших глаза. На губах блестела слюна.

— Господи! — вскрикнула Маверик. — Тут двойная рама!

— Осторожно! — Анину померещилось, что через двор пролетел богомол. — Нет! Не надо!

Маверик заколебалась.