Надо ли говорить, что зал тут же опустел. Министр тоже хотел удалиться, но оказался остановлен повелительным жестом Аврила.
– Останьтесь, лорд Тейрин, это дело вас также касается. А вот леди стоит удалиться.
Я была бы совсем не против последовать повелению его величества, но тут вмешался Хантер, песка ему в дизель!
– К сожалению, при всем желании это невозможно, поскольку именно эта леди – ключ к ответу на вопрос: «Где принц Микаэль?» А вернее, его часть.
При этих словах скулы монарха побелели, а пальцы на подлокотниках сжались. Сиятельный меж тем изобразил руками замысловатый пасс, и от него на уровне талии разошлось огненное кольцо. В мгновение ока оно расширилось, захватив в себя нас четверых и сомкнувшись куполом. Полусфера мгновенно помутнела и уплотнилась, отсекая все звуки. Надо полагать, что и из нее не просочится ничего.
Его величество не успел сказать ни слова: едва купол помутнел, кронпринц счел, что можно и материализоваться.
– Я живой! – поспешил успокоить он батюшку. – Только разъединенный.
Пока Хантер рассказывал его величеству о причинах столь интересного состояния его дражайшего наследника, я удостоилась изучающего взгляда министра, причем, как выяснилось, не абы какого, а внутренней имперской безопасности.
Создалось ощущение, что меня осмотрели, как лежалый пучок петрушки, что торговка отдает за бесценок, а покупатель, слушая уговоры, прикидывает, нужен ли ему вообще этот жухлый веник.
Результат визуальной инспекции вельможе не понравился. Его тонкие губы изогнулись, в чуть прищуренных глазах отразилось презрение.
Я же исподволь тоже изучала министра (на грозного монарха смотреть не хотелось вовсе: слишком сильная аура безжалостной власти давила могильной плитой). Сиятельный министр был из тех, в ком за целую милю можно было угадать настоящего вельможу: невозмутимый, надменный, с огненно-рыжей шевелюрой, заплетенной в длиннющую косу. Острое ухо украшало сразу несколько сережек. Его глаза сверлили проницательным взглядом, лицо носило отпечаток властности, а руки отличало изящество, какое не встретишь и у некоторых барышень. И в то же время бугры вен, чуть утолщенные артистические пальцы, удлиненная ладонь с характерными мозолями, что выдают завсегдатая фехтовальной залы, не давали перепутать эти руки с женскими. А их природную красоту подчеркивало полное отсутствие украшений. Лишь плетеный кожаный шнурок на запястье.
То же самое сквозило и во всем облике лорда Тейрина – природная красота, которую огранка только бы испортила. Добавить к образу еще и ум (не усидит дурак долго в кресле министра) и состояние, что у первых лиц империи исчисляется мешками полновесного золота.
Красивый, умный, богатый. В общем – пренеприятнейший тип, которому судьба дала многое, а оттого, наверняка, и развратила.
– Значит, душа моего сына пока остается в теле этой леди и переместить его в другую… кхм… оболочку пока нельзя… – протянул задумчиво монарх.
– Да, ваше величество, – подтвердил Хантер. – Верховный магистр опасается, что при таком перемещении высока вероятность ухода за грань, ведь в определенный момент у принца не окажется якоря.
– Печально, – я удостоилась на этот раз тяжелого монаршего внимания. – Тогда хотя бы постарайтесь не допустить утечки информации о ее происхождении. И обеспечьте носительнице полную безопасность.
Муженек, и так прекрасно понимавший, что нужно делать, проглотил этот укор безмолвно. Не иначе руководствовался тактикой: умный, что выглядит молчаливым исполнительным дураком, но при этом действует на опережение, всегда будет в императорской милости.
Но тут подал голос министр:
– Простите, ваше величество, но я думаю, что секретность будет нам только мешать.
– О чем это вы, лорд Тейрин? – нахмурился Аврил.