Родительница заметно погрустнела. В ее серых глазах промелькнула печаль, а пухлые губки, казалось, стали тоньше.
Зато в карете воцарилась долгожданная тишина. Правда, ненадолго.
– Тогда я не понимаю… – начала она. – Я полагала, что есть две причины, по которым сиятельный лорд берет в супруги человеческую женщину.
– Это связано с моим расследованием. Свадьба в той ситуации стала самым быстрым способом избавить Тэсс от оседлой метки. Прости, больше пока ничего сказать не могу, – выдохнул он.
Дама посидела тихо еще немного, обдумывая полученные сведения и машинально комкая в руках ткань юбки, а потом решительно произнесла:
– Так или иначе, по долгу службы или еще по не знамо чему, но ты наконец-то женат! И раз ты с этой девочкой прогулялся до алтаря, то теперь твой сыновий долг подарить мне внуков. Пусть даже и без дара, – жестко отчеканила она. – Когда еще удастся тебя женить второй раз и получится ли вообще? Так что я требую внуков! Дальше можете хоть десять раз разводиться.
– Раз требуете, матушка, то и делайте их сами, – сдержанно, но твердо парировал Хантер.
На это заявление леди Голдери не растерялась и пустила в ход тяжелую артиллерию – слезы. Я подивилась ее недюженному актерскому таланту. Она не прикрывала глаза батистовым платочком, не шмыгала носом. Нет. Из ее глаз одна за другой катились крупные слезинки, которые леди не вытирала. Ее нижняя губа задрожала, но она, казалось, ничего этого не замечала, а лишь неотрывно смотрела с мольбою на сына.
Хантер сдался.
– Давай продолжим этот разговор позже, – примирительно предложил он.
Матушка, кивнув, выразительно шмыгнула носом, достала носовой платочек и промокнула глаза.
За всей этой беседой я не заметила, как мы приехали. И только когда вышла, сообразила: это не тот дом, где располагалась квартира Хантера.
Особняк из красного кирпича с небольшим садом, обнесенный кованой оградой. Он отличался изящными пропорциями. Судя по кладке и основательности дома, строили его на века. Эти стены явно имели богатое прошлое. Особняк мог похвастать нормандскими фронтонами, четырьмя центральными каминными дымоходами и красивыми окнами с фрамугами.
– Извини, Хант, но я подумала, что квартира для холостого лорда – это еще куда ни шло, но ютиться вдвоем с супругой в этой каморке…
Я лишь мысленно поаплодировала воображению миссис Элмер: назвать апартаменты, в которых дюжина големов могла в мяч сыграть… Да у нас весь приют меньшего размера, чем эта «каморка».
Судя по всему, в миссис Элмер пропал великий стратег: она не давала противникам опомниться и выбивала почву из-под ног с завидной регулярностью. С случае с Хантером – играла на сыновьей любви, в моем – просто ошарашивала своим поведением. Я еще ни разу не встречала такого поведения у сиятельных. Обычно благородные снисходили до простых смертных. Чопорные, надменные, часто взирали на обычных горожан с презрительной миной. А тут… Хотя, судя по разговору, Голдери была бы рада любой невестке, будь у той даже спереди рога, а сзади – хвост с трещоткой, как у гремучника.
Едва мы оказались в прихожей, как мимо нас на манер пушечного ядра пронеслась здоровенная черная белка. За ней выбежала очаровательная юная леди. Мелкие русые кудряшки обрамляли точеное личико, аккуратный носик и выразительные глаза цвета спелого ореха довершали облик скорее небесного, чем земного создания. Белое, с завышенной талией муаровое платье ей необычайно шло. Она походя присела в книксене, приветствуя леди Элмер, и уже хотела сорваться в забег за здоровенной чернющей аномалией, как заметила нас.
– Хантер, ты вернулся из командировки! – искренне воскликнула кудряшка.
– Не просто вернулся, но и привез с собою жену, – матушка качнула шляпкой в мою сторону, радостно улыбаясь.
На лице девушки, как в калейдоскопе, сменилась целая гамма чувств: досада, удивление, сомнение, облегчение и… радость.