Дети войны

— Тебе не сказали? — Он удивлен и растерян, но не отводит взгляд. Это хорошо. Я не люблю, когда прячут глаза. — Мы поплывем с вами, будем направлять корабль.

Остальные трое — две девушки и мальчик — кивают молча. Они стоят возле лодки, по щиколотку в воде. Море окатывает их брызгами, но они словно не замечают, смотрят на меня.

— Хорошо, — отвечаю я.

Но я знаю — ничего хорошего. Одно дело мои звезды, воины, рожденные для опасности и битвы, совсем другое — предвестники Эртаара. Дальний путь не для них.

Я никогда не встречал их прежде и не знаю их имен. Они такие юные, не старше, чем Арца, Лаэнар и Рэгиль. Не старше, чем была Амира.

Но раз их отправляют со мной, значит это задание важно для всех звезд. Для всего мира.

— Мы завтра проверим корабль еще раз, — продолжает предвестник Эртаара. — И можно будет опробовать, проплыть вдоль берега.

— Хорошо, — повторяю я.

Мои звезды так близко, их чувства заглушают шум прибоя. Предвкушение, исполосованное страхом, — острым, неотличимым от радостного возбуждения. Страх перед морем, жажда странствий, стремление совершить невозможное. И изумление, сияющее и чистое, теплое, словно луч солнца.

Я оборачиваюсь, ловлю взгляд Беты, касаюсь ее руки.

— Они знали. — Бета говорит тихо, будто не может поверить. — Должны были знать, раз показали мне лодку.

Невозможно понять, что они знают, о чем лишь догадываются, что видят и что не хотят видеть. Пророки живут в особом мире, полном видений. Будущее течет через них тысячами дорог, и каждая может стать реальностью. Тысячи видений завтрашнего дня, и все они не тусклее яви. Часто ярче яви.

Мое детство прошло среди пророков, мой лучший друг — их лидер, но я так и не смог разгадать их тайну. Мне объясняли, уводили в сны, показывали как движется будущее и прошлое. Показывали видения, которым нет имени в нашем мире. Иногда мне казалось — понимаю, но до конца понять так и не смог. Я слишком сильно отличаюсь от пророков.

Я возвращаюсь в лагерь Аянара, думая об этом. Темнота расступается, уходит в землю. Я отпускаю своих предвестников — всех, кроме Беты — и они расходятся, исчезают среди ярких шатров. Костры трещат, рассыпая искры, ночь все ближе, ветер все холодней. Ладонь Беты заледенела, я держу ее, пытаюсь отогреть жаром своей крови, движением силы. Бета молча прижимается ко мне, ее чувства пронзительны и прозрачны. В ее душе все еще грохочет море, за спиной усталость долгого пути, а впереди — неизвестность.

Я должен столько успеть за короткий срок. Должен все подготовить, чтобы переплыть море и вернуться с флейтой. Она очень нужна кому-то в чертогах тайны, но зачем?

Пророчество. О ней было пророчество, — так сказал Аянар.

Я стою, обняв Бету, вслушиваюсь в ночь.

Волна преображения течет неустанно, сплетается с пламенем войны, — невидимое, но ощутимое движение, в небесных реках, в глубинах земли. Но третий поток обвивает их, невесомый и светлый, так хорошо знакомый мне.

— Эркинар здесь, — говорю я Бете. — Я должен увидеть его.

У пророков свой шатер — яркий, как все здесь, но дверная занавесь белая. Ветер раздувает ее, складки и тени ее меняют, чертят свои узоры. Эркинар стоит у входа, ждет меня.