Мне не хватает флейты.
Ладони помнят ее тело — холодное, безмолвное вначале, но наполняющееся жизнью с каждым звуком. Я помню, как дыхание согревает ее изнутри, оживляет. Помню, как она становится частью меня, и клапаны скользят под пальцами, послушные мелодии, послушные мне, — песня вырывается на волю, кричит и стонет голосом темноты. Голосом моего сердца.
Мне так нужна флейта сейчас.
Я смеюсь своим мыслям.
Мы, словно герои сказаний, плывем на поиски золотой флейты, существующей, быть может, лишь в пророчествах и легендах, — а я тоскую по флейте, провозгласившей начало войны и сгинувшей в битве за Атанг. Это нереально и глупо, — я не могу сдержать смех.
Море думает, что я смеюсь над ним.
Я стою, держась за поручень, смотрю на бездну, несущую нас. Она так устала за минувшую ночь, что не может быть грозной. Волны бегут вслед за кораблем, но не пенятся, море сейчас синее — глубокий, красивый цвет, ни следа вчерашней ярости. Небо безоблачно, просьба о перемирии слышится мне в соленом ветре.
Мне нужна флейта, чтобы спеть о триумфе.
Как вы, все хорошо? Это Кори, его мысль врывается в мою душу как взрыв: ослепительно-белая сердцевина смысла, пламенный ореол слов и искры, отголоски чувств — насколько хватает глаз. Я слышу тревогу, острую как боль, и повторяю то, что сказал вчера Бете:
«Все в порядке. Буря утихла. Я хочу, чтобы он увидел море, утомленное и спокойное, и знаю — он видит. Я хотел поблагодарить тебя».
«За что?» — спрашивает Кори, и, забывшись, я говорю вслух:
— За то, что убедил Бету учиться.
Но Кори слышит меня — и на миг чертоги тайны кажутся мне реальнее океана. Я вижу темные скалы, вдыхаю воздух, пропитанный магией, я почти там. Хочу спросить о своих старших звездах, и о своих предвестниках, оставшихся на твердой земле, и обо всем, что происходит в нашем мире. Но говорю только:
«Как вы?»
Мы поем для вас, отвечает Кори, и я слышу эту песню. Она незнакома мне, но звучит в движении крови, в сияющем свете, текущем к моим звездам. Она повсюду: в воздухе, дыхании и мыслях. Я закрываю глаза, чувства переполняют сердце.
Но мне не выразить их, флейты нет со мной, и я молчу.
Мы поем для вас.
Эхо этих слов не стихает, будит воспоминания, чертоги тайны обступают меня. Я иду по палубе, привычно нахожу ускользающую опору; я вдыхаю ветер, чистый и горький. Смотрю вперед — но вглядываюсь в прошлое.
У правого борта, на своем посту, стоит Киэнар. Он вскидывает руку в приветствии, ловит мой взгляд. Кажется спокойным сейчас — ни одного лишнего жеста, и крылья прижаты к спине, почти неразличимы, — но я знаю, он ждет моих слов.
Я не хочу говорить с ним, мне достаточно того, что море и небо доказали — я был прав. Я лишь киваю, прохожу мимо.