В ночь на Хэллоуин

– Пять, шесть – у меня для вас есть весть…

Черт! Как хотелось, чтобы после этих слов пацан сказал: ребята, всем спасибо, все свободны. Но нет же, он непременно скажет:

– Семь, восемь – как наступит осень…

Долбаная считалка! Долбаная игра! И она может закончиться только одним способом. Одним долбаным способом.

– Девять, десять – вас всех повесят.

Когда мальчик перестал считать, молодые люди уже спрятались. Надежда на чудо начала угасать, когда раздался треск динамо-машинки. Не призрачной, а вполне себе реальной, той самой, что они ему подарили. Наташа поняла это лишь потому, что впервые с начала игры треск сопровождался трясущимся лучом света.

21

Толик понял, что сегодня ему не уйти, понял, что игра закончена. Они появились сразу же после полуночи. Старуха в саване держала за руку мальчика в оранжевой футболке. Прикованный собственным парализующим страхом, почувствовал: внутри черепа зарождается боль, когда мертвая старуха взяла его за руку. Ее рука жгла ему кожу. Застонав, Толик дернулся, освобождаясь, и прижал руки к голове, пытаясь приглушить боль, которая, пульсируя, давила на глазные яблоки изнутри. Он закрыл глаза, чтобы не видеть мертвеца, но тут услышал детский голос.

Раз, два —Это не только слова.

В голове зашумело, пульсация усилилась, и кровь брызнула из носа. Уши заложило. Толик знал, что пацан читает проклятую считалку, но ничего не слышал, кроме шума и барабанной дроби в голове. Данилов понял, что плачет. Боль в голове достигла такой силы, что онемели ноги. Открыл рот, чтобы позвать на помощь, но язык распух и не хотел шевелиться, будто ему вкололи новокаина. Кровь забурлила в горле. Руки безвольно упали.

Он задыхался, будто кто-то накинул ему на шею петлю и начал затягивать. Он на секунду даже почувствовал на коже обжигающую веревку. Попытался ухватить ее, но ничего не нащупал. В висках стучало, глаза вылезали из орбит, все тело начало слабеть. Тем не менее Толик каким-то чудом умудрился лечь на спину и, оттолкнувшись ногами от порога, отполз в глубь коридора. Он попытался зацепиться за что-нибудь на полу, а когда не вышло, громко выругался. И только теперь глянул на преследователей. Их не было. Боль сначала утихла, но как только раздался треск, она вернулась. За доли секунды превысила пределы терпения. Данилов попытался подняться на ноги, пошатнулся, сделал пару шагов и завалился на вешалку у стены. Хриплое дыхание его заглушало проклятый треск. Толик собрался с силами и, оттолкнувшись от стены, повис на ручке. Он дернул ее. Когда раздался щелчок, Толик толкнул дверь и с воплем выпал на лестничную площадку. Попытался подняться, но тут же перед глазами вспыхнуло багрянцем. Он снова упал, но зрение так и не вернулось. Ему показалось, что одна из дверей (скорее всего Макса) открылась, и на пороге появился человек. Толик видел только силуэт и пополз к нему.

Данилов почти дополз, когда его голову разрезало адской болью. Глаза, виски и затылок будто сдавило тугим ремнем. Ремень стягивался с неистовой силой, пока артерии не взорвались и мир не потух. Он умер с мыслью, что все-таки разобрался с этим сам, не впутывая никого. Толик был уже мертв, когда тело судорожно сотряслось и затихло, будто ставя точку.

– Стук-стук, Толя, – произнес призрак и исчез.

6 ноября, среда

1

Они валились с ног. Бессонная ночь, нервное напряжение, а в результате ничего.

– И это все? – спросил Егор у Леши, когда они вошли в зал.

Одинцов посмотрел на часы. Было четыре пятнадцать.

– Игра окончена. Очень надеюсь, что навсегда.

– Но почему он ничего не взял? – Наташа выглядела испуганной и уставшей.

Леша обнял ее.