Почти вся пехота армии приняла участие в сражении. Панин был опытным военачальником, и, бросив основные силы в прорыв, он позаботился также о тыле и о своих флангах. В траншеи были посажены спешенные карабинеры, гусары и казаки, волонтёры и нестроевые из обозных команд, все, кто не принимал участие в непосредственном штурме крепости, заняли окопы. Именно это и спасло русскую армию, когда всё рассчитавший Эмин-паша бросил в отчаянную вылазку на левый фланг свой отборный полк янычар и более чем полторы тысячи такой же отборной конницы. Турки порвали первую нить обороны русских и начали заходить штурмующей армии в тыл. В траншеях закипела отчаянная битва. В это время с валов опасность увидел полковник Фелькерзам и бросил своих егерей на защиту русских позиций. Его примеру последовали и другие командиры. Генерал Эльмпт собрал все те силы, что были расставлены вокруг крепости, и тоже кинул их на прорвавшегося противника. Канониры развернули пушки с задней параллели и открыли огонь по нападающим в упор, ближней картечью. Турки были атакованы со всех сторон, дрались они отчаянно, но замысел их командующего провалился. Видя, что вылазка не удалась, османы попытались прорваться в сторону Аккермана, но было уже поздно. Их конницу истребили всю, часть же пехоты захватили в плен, а основную часть уничтожили.
Лёшка всего этого не знал и прорывался со своим подразделением по узкой улочке к центру города, где высилась главная цитадель крепости. Улицу пробивали штыками гренадёры и мушкетёры строевых рот, а егеря их поддерживали своим жалящим и метким огнём.
– Сержант, угомоните тех вон, в доме, моих вон пятерых уже из него завалили, – проорал в грохоте боя высокий капитан в гренадёрской форме, указывая на большой кирпичный дом, стоявший на повороте улочки. Из его узких окон, как из крепостных амбразур, часто били турецкие мушкеты и фузеи. А перед этим домом уже лежали мёртвыми или корчились в муках с десяток русских солдат.
– Да бьём, бьём, вашблагородие, – ответил ему в сердцах Лёшка. – Только они же укрыты больно хорошо, не подстрелишь их просто, так, как в поле. У вас гренады-то хоть есть с собой? – и он с надеждой посмотрел на офицера. – Сейчас бы в окна закинули, а там бы уж перекололи всех.
– Да откуда?! – махнул рукой капитан. – Ещё в шестьдесят третьем их особым указом за ненадобностью отменили. Да-а, а сейчас бы они пригодились тут нам.
– Ладно, тогда делаем так, – прокричал в грохоте боя Егоров. – Вы со всеми своими гренадёрами и с мушкетёрами откатитесь пока что немного назад и перезарядитесь все. От ваших сотни-другой выстрелов толку тут будет, конечно, немного, но вы хотя бы отвлечёте на себя этих! – и он кивнул на дом. – А мы с егерями попробуем туда с бокового хода пробиться. Как вы только услышите в доме крики и пальбу, так сразу же бросайтесь в атаку и поддержите нас там, ну и по улице дальше, конечно, тоже бейте. И ещё, как зарядитесь все, то вы побольше суеты на улице наводите, «ура» кричите, залпами бейте в окна. В общем, отвлекайте тут турку на себя! И все пистоли, что у вас есть, отдайте нам на время, они тут вам всё равно уже ни к чему, а нам в здании накоротке – в самый раз там будут.
Капитан согласно кивнул, вытаскивая из-за пояса два своих пистолета.
Лёшка собрал возле себя всю команду и объяснил им предстоящую задачу. Под его началом было всего двадцать три человека. Двоих старичков – Карпыча и Макарыча с лучшим стрелком команды штуцерником Егором Лёшка оставил на улице с гренадёрами.
– Вы нам тут нужнее будете, братцы, у вас глаз верный и рука на быстрый бой набита лучше, чем у всех, а уж тем паче, чем у этих строевых. Так что хоть парочку защитников дома выбейте каждый из своих фузей, да и Егор, глядишь, кого-нибудь тут тоже подстрелит. Главное, сделайте так, чтобы турки в окна поменьше таращились.
– Держи ещё мой штуцер, Егор, лишний вес мне там в доме не нужен, да и штыка на нём всё равно нет, так что только обузой в здании будет, а тебе он тут явно пригодится. Ты, главное, сбереги его как следует, потом мне его в целости вернёшь!
Всё оружие было заново перепроверено и перезаряжено, десять пистолетов от пехотинцев распределили среди егерей, и они заскочили в недавно зачищенный от турок соседский дом. По нему нужно было постараться перемахнуть в соседний двор и уже из него попасть в эту маленькую крепость, что уже стоила столько крови и смертей русским.
Все османские дома здесь строились в основном по одному и тому же типу – сам дом и небольшой участок при нём обносились высоким, более чем двухметровым каменным забором. На улицу выходили лишь узкие окна, расположенные тут только на верхних этажах, ну и по одному маленькому окошечку оставляли на первом этаже, укрепляя его толстенной чугунной решёткой и располагая возле крепкой, как правило, обитой медью входной двери. Из него было удобно отстреливать всех тех, кто попытался бы пробиться через входную дверь или через небольшие, тоже укреплённые ворота в стене. В общем, дома на улицах Бендер каждый в отдельности представляли из себя небольшие крепости. Этот же дом и вовсе был настоящей цитаделью. Вероятней всего, его хозяин был какой-то шишкой в местной иерархии власти, и он небезосновательно опасался за свою жизнь, отстраивая здесь такую фортецию. С внутренней стороны домов и на их двориках всё было по-другому. Там были небольшие и уютные участочки с фруктовыми деревьями и увитыми виноградом беседками, где стояли мягкие диваны и столики, а на полу лежали расстеленные ковры и подушки. В некоторых дворах у местных вельмож были даже бассейны, отделанные мраморной плиткой и мозаикой. Там искрились искусственные ручейки и водопадики, дающие такую нужную прохладу и отдых своим хозяевам и их гостям во время длинного жаркого дня или же душного вечера.
Именно в такой дворик и ворвались по приставленным лестницам и просто по спинам товарищей Апшеронские егеря. Бабах! – первым выстрелом с забора Лёшка уложил того турка, что стоял у открытой двери в дом.
– За мной! – отдал он команду и первым спрыгнул вовнутрь двора. – Быстрее, теперь, главное, быстрее!
Нельзя было терять ни секунды, пока осаждённые не опомнились! Если только турки закроют вот эту вот внутреннюю дверь, то его ребята окажутся здесь все как на ладони, и их просто-напросто перещёлкают одного за другим из этих окон.
Из двери выскочил турок в кафтане и больших шароварах, в его руке было зажато диковинное ружьё с длинным стволом и широким необычного вида прикладом. Турок, ошарашенный от вида несущегося на него русского с кинжальчатым штыком на перевес, резко остановился и попытался прикрыться ружьём. Хрусь! – кинжал фузеи вошёл турку в грудь, и он завалился назад, увлекая за собой и ружьё Лёшки. Тот выпустил его из рук и, низко пригнувшись, прыгнул в проём двери. Эта низкая стойка, как видно, Лёшку и спасла – две пули, которые должны были пробить его грудь, свистнули, пробив лишь шляпу. Бах, бах! – разрядил он пистолеты в двух турок с уже разряженными ружьями. Один из них свалился на пол, а второй, с перебитой рукой, резко развернулся и бросился по лестнице наверх, истошно при этом вопя. Лёшка выхватил шпагу и бросился вслед за раненым, а сзади, громко топая, забегали в дом его егеря.
– Ruslar! Orada Ruslar içeri girdi! (Русские! Там русские ворвались! – тур.) – истошно орал раненый, пытаясь спастись в верхних комнатах дома.
– Ruslar herkesi öldürüyor! Kendinizi kurtarın, çabuk uzaklaşın! (Русские убивают всех! Спасайтесь, убегайте скорее! – тур.) – орал вместе с ним и Лёшка, поднимаясь вплотную за турком.
Ошалевший от непонятной ситуации, первый турецкий воин чуть-чуть помедлил с ударом сабли в выскакивающего с истошными криками на турецком русского и его самого пронзили шпагой.
Трое оставшихся в комнате турок бросились на Лёшку разом и обязательно бы его все вместе зарубили, но первый удар сабли принял на штык своей фузеи выскочивший с лестницы Тимофей, ещё двоих расстреляли разом Фёдор с Игнатом. А уже потом они все вместе добили и последнего оставшегося в живых, раненый же ранее турок выскользнул в это время в другую комнату, и его истошный вой слышался уже из глубины второго этажа.