– Егор, сопроводишь сербов в штаб нашего полка и передашь полковнику Колюбякину мой рапорт, – наказывал Лёшка старшему пятёрки сопровождения. – Потом спросишь указаний для нас у его высокоблагородия, запросишь провианта у каптенармуса и сразу же назад.
– Ясно, Ляксей Петрович, – кивнул с готовностью Егор, – сделаем, – и пошёл вслед за командой.
Глава 9. Подзорная труба
В четырёх верстах от Бухареста лесная дорога вышла к монастырю в Колентине, именно возле него турки и решили преградить путь русским и дать им здесь сражение. Уже часа два егеря вели беспокоящий огонь по турецким порядкам, нервируя их и заставляя находиться в постоянном напряжении. Теперь с Лёшкиным плутонгом находилась и вся егерская команда Куницына да и егеря от других полков.
– Патроны берегите, братцы, не жгите их понапрасну, скоро с нашими колоннами вперёд пойдём! – отдал команду поручик, перебегая по цепи своих стрелков.
– Алексей, возьми своих штуцерников, сдвиньтесь на левый фланг, во-он за ту кривую балочку, там у османов пара орудий бьёт лихо, уже троих наших насмерть положили, заставьте хоть вы их, что ли, замолчать!
– Ясно, вашбродь, сделаем, – кивнул Лёшка, заканчивая перезарядку штуцера. – Егор, Карпыч, Потап, Тимофей – за мной! Макарыч, ты пока тут за старшего остаёшься, далеко без нас не заходите, там у турок кавалерия есть, увлечётесь, так порубают всех влёгкую!
– Понял, Ляксей Петрович, не беспокойтесь за нас, чай, побережёмся, – отозвался Лёшкин заместитель. – Сами там осторожно с пушкарями, у них ведь дальность боя не сравнится с фузейной.
Перебежав за балку, Алексей увидел прячущихся за буковые стволы и коряги егерей из второго плутонга. Одна их пара перетаскивала в тыл окровавленного солдатика с размозжённной рукой, а несколько тел в зелёном лежали и вовсе уже без движения. Со стороны турецких позиций раздался громкий хлопок, и по стволам, вырывая щепки и сбивая ветки, ударила крупными пулями дальняя картечь. Бах! – раздался ещё один выстрел, и над балкой с воем пронёсся ещё один заряд.
– Жарко тут, – подумал Лёшка и взглянул в ту сторону, где шагах в четырёхсот-пятисот от них, в стороне турецких позиций, клубилось облачко порохового дыма.
За вырытыми и обложенными земляным бруствером окопами был небольшой холмик, именно с него поверх голов своей пехоты и били сейчас две турецкие пушки.
– Какая хорошая позиция, что-то пушкари османские так грамотно работать начали, не похоже это что-то на них, – прикидывал расстояние Лёшка, наблюдая, как слаженно работает турецкий расчёт, прочищая ствол пушки банником.
Турецкая артиллерия, превосходя русскую количеством стволов и калибров, уступала ей как по качеству и совершенству орудий, так и по степени подготовки своих артиллеристов. Топчу, османские артиллеристы, были консервативны, это был словно закрытый от чужаков клан со своими давними традициями и закостеневшими вековыми правилами. Новой тактике ведения войны тут было очень трудно пробиться, поэтому турецкая артиллерия и проигрывала австрийской, а уж тем более передовой во всех отношениях русской.
Большинство османских орудий были железными, тяжёлыми и весьма крупных калибров, что отрицательно сказывалось как на их транспортировке, так и на скорострельности. Передков в османской артиллерии до 1771 года вообще не употребляли, и вся упряжь в ней была верёвочной или кожаной. В бою же топчу занимали стационарные позиции у долговременных укреплений или возле лагеря и, больше уже никуда не передвигаясь, палили с одного места.
По воспоминаниям Петра Ивановича Панина, командующего второй русской армией, «как лафеты под ними с такою неудобностью, так и канонеры их с таким неискусством, что совсем не имеют способу орудия свои скоро не только по неприятеле нацеливать, ниже из стороны в сторону обращать, отчего пушки их… стреляя большею частью все по тому одному месту, по коему сперва начинают, очень мало или, так сказать, почти и ничего неприятелю вреда не делают».
Но тут картина была несколько иной. Чувствовался толк от этих артиллеристов, оттого-то, при их хорошей огневой поддержке и турецкие пехотинцы вели себя так уверенно, перебегая вполне себе открыто и ведя дальний и беспокоящий огонь.
– Четыреста пятьдесят шагов дистанция! – крикнул Лёшка своим. – Выбиваем прислугу орудий, а потом уже и пехоту прижмём!
Бах! – и он, прицелившись, выжал спусковой крючок. Крайний канонир выронил банник, пошатнулся и, опустившись на четвереньки, начал отползать в тыл. Бах! Бах! Бах! Бах! – раздались хлопки выстрелов остальной команды русских снайперов.
– Меняем позицию! – крикнул Лёшка и сместился бегом влево.
Достав из патронной сумки моточек кожаного пластыря, он оторвал два небольших кусочка и, положив их накрест, чуть вдавил в срез ствола пулю. Хлоп, хлоп, хлоп – подбил её в ствол молоточком, а сам, чуть высунувшись из укрытия, наблюдал за турецкими канонирами. Вот они перестали суетиться возле стволов и отбежали назад.