Расстояние в три сотни шагов позволяло уверенно поражать цели, и огонь трёх стоявших на этом направлении неприятельских пушек был сразу же подавлен. После потери половины орудийной прислуги остальные топчу просто разбежались, и теперь уже вся рота вела огонь по вражеской пехоте. Ответные выстрелы вражеских стрелков урона не наносили. Только какой-то шальной пулей на излёте был ранен рядовой в седьмом десятке. Круглый свинцовый шарик, не пробив мундир, контузил бок егеря, сломав ему два ребра. И теперь Спиридонович сноровисто накладывал солдату давящую повязку.
— Терпи, Мартынка, и не шевыряйся пока! Лежи здесь, покамест весь бой не закончится! Опосля я получшивее погляжу, что здесь ещё можно поделать, — наказывал солдатику лекарь. — Ляжи-и смирно, сказал же тебе! Пулять он тут будет. Без тебя сами управимся, вона уже гренадёры сюды подходят!
Сомкнутым строем пехотные порядки русских взбежали на земляные валы и ударили там в штыки. Турки спешно оставили ретраншемент, а затем и укреплённый лагерь, отступая к главным редутам крепости. Около Силистрии на них с фланга вынеслась конница Потёмкина и окончательно рассеяла неприятеля.
На поле боя насчитали более трёхсот трупов противника. Возле самих редутов, посечённых конницей, счесть их было невозможно, ибо османы, обозлённые потерями, открыли шквальный огонь из всех своих орудий. Было, помимо сотни пленных, захвачено ещё восемь знамён и восемнадцать пушек. Сам командующий турецким корпусом Осман-паша получил в этом бою серьёзное ранение.
Потери русских не превысили полутора десятков солдат и казаков, раненых насчитали шестьдесят девять.
Румянцев выдвинул коменданту крепости Хасан-паше предложение о сдаче, но оно было отвергнуто. Турки, уверенные в надёжности своих укреплений, намеревались оказать упорное сопротивление. Вокруг Силистрии на господствующих высотах было обустроено несколько оборонительных редутов, которые мешали русским войскам развернуть батареи и начать бомбардировку крепости. Особенно докучал осаждающим Нагорный редут, возвышающийся над всеми укреплениями с южной стороны.
Общий штурм был запланирован на восемнадцатое июня, и на острие атаки на Нагорный редут предстояло идти солдатам дивизии Вейсмана и Потёмкина.
Вечером семнадцатого июня, после ужина, Алексей был вызван в штаб дивизии для получения предписания о месте следовании его роты в атакующих порядках. Дело было нешуточное. Только в Нагорном редуте наизготовку стояло на высоких валах более тридцати орудий неприятеля.
— Выдвигаемся на исходный рубеж в пять утра. Сама атака — после первых пушечных залпов, — ставил задачу своим командирам генерал Вейсман. — Дивизии Григория Александровича Потёмкина и генерала Игельстрома идут колоннами в лобовую атаку и оттягивают на себя турок. Наша дивизия в это время бьёт неприятеля во фланг. Господа офицеры, мы должны двигаться стремительно, промедление смерти подобно! Если завязнем в своих маневрах и в обороне противника, то будем непременно окружены и разбиты. Поэтому прорываемся вперёд, невзирая на потери, выбиваем турок из их редута и удерживаем его до подхода наших главных сил. Идите к своим солдатам, господа офицеры, и да хранит вас господь!
— Лучше пулю шлифуй, Авдейка, задира у тебя больно много на ней! — проворчал Макарыч, строго насупив брови. — Во-о, видишь али нет?! Во-от она какая заусенца. И тута ещё одна есть, — ковырнул он пальцем бок у только что отлитой свинцовой заготовки. Ещё около пары десятков точно таких же лежали сейчас на куске полотна перед молодым егерем. Рядом на костерке грелась небольшая чугунная посудинка, а вокруг него сидело ещё несколько стрелков, занятых таким же привычным делом. Рота пополняла свой поистраченный боевой припас.
— Хитрая пуля, дядь Вань, — покачал головой молодой стрелок. — Пока ты её в пулелейке отожмёшь, да потом ещё ей юбку выдавишь, а опосля остудишь да всё зашлифуешь хорошо, я бы уже дюжину обычных, круглых наделал. А тут вон одну её столько времени крутишь.
— А ты не в пехотном полку нонче состоишь, Авдей, а в особой егерской роте! — выговаривал ему старый унтер. — И каждый твой выстрел дюжины ихних бабахов стоит, а то, может, и залпа целого плутонга. Оттого и пули у нас такие, и ни у кого более вот эдаких в армии нет! И бьють они не на сто али на сто пятьдесят шагов, а ажно на целых триста! А на такой дальности, сам понимать должон, каждая заусеница у пули значение имеет. Чуть не выправишь её как надо — и она тады вбок уйдёт. Вот ты и не собьёшь ей тогда басурманина, а он вот на полном скаку твово товарища-то сабелькой того!
— Дядь Вань, ну что ты такое говоришь?! — насупился солдат. — Я вона как их тру, стараюсь! — и он энергичней заработал шлифовальным бруском.
Делом были заняты все. Пионеры проверяли фугасы и сохранность огнепроводных шнуров. Курт с рыжим Василием ковырялись со своей огромной винтовальной пищалью. Кто-то натачивал штыки и сабли или же мерил порох и крутил патроны. Наутро предстоял серьёзный бой, и нужно было быть готовым ко всему.
Лёшка поправил лезвие своей гусарки и отложил заточной брусок в сторону. Темень южной жаркой ночи окутывала землю. От нагорного редута время от времени раздавались крики и слышались выстрелы. Турки ждали штурма и вели себя беспокойно. Людям нужен был отдых после такого заполошного дня. Неизвестно, когда они его ещё получат, а сил требовалось ох как много!
— Рота, заканчиваем! Ещё полчаса на доделки — и всем готовиться ко сну! — распорядился Егоров. — Игнат, твоё отделение в карауле, дежурят пятёрками. Меня пораньше разбудите, и воды не забудьте вскипятить до подъёма!
Через час в расположении егерей раздавался только лишь храп, светило несколько костров да маячили фигуры караульных.
Ещё затемно русские войска начали выстраиваться на своих направлениях. В штурмовых колоннах слышался лязг оружия, перебранка и крики офицеров. Дивизия Вейсмана выстраивалась двумя колоннами на правом фланге. Рота Егорова и батальон егерей Мекноба заняли своё место впереди строя.
«Ба-ах!» — раскатисто ударила пушка с установленной напротив редута русской батареи. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — грохнули следом ещё два десятка орудий.
— За матушку императрицу! Вперед! — скомандовал своей дивизии Потёмкин, и четыре его колонны двинулись под барабанный бой на штурм. Для того чтобы подняться на турецкие укрепления, им было необходимо преодолеть глубокий овраг, а затем подняться по крутому склону холма. Атака не была неожиданной, и турки встретили русских сильным пушечным и ружейным огнём.