– Дядя Михайло, а как у тебя в госпитале дела? – спросил Войновича Живан. – Я слышал, ты там активно как военных, так и мирное население по лекарской части пользуешь?
– А как же, – кивнул тот, – никому у меня и никогда отказа нет. Я ведь при самом его основании, еще тогда настаивал, чтобы лечить в нем неимущих за казенный счет. Основную работу нам, конечно же, военные подкидывают, но и у рабочих адмиралтейских верфей тоже, знаете, всякое-разное бывает. А с наплывом в Херсон городских обывателей теперь и от них к нам обращений много.
– А как у тебя с врачами и с лекарями дело обстоит, дядя? – полюбопытствовал Милорадович. – Я почему тебя об этом спрашиваю, у нас в полку острая нехватка лекарей, а уж про врачей и говорить нечего. Должность врача только лишь неучем-коновалом можно будет закрыть. Так что на тебя у нас с Алексеем одна лишь надежда. Помоги нам, а, дядюшка? – жалобно смотрел он на Войновича.
– Так у меня и самого нехватка в образованных людях, – развел тот руками. – Я уже второй год бьюсь, чтобы открыть отдельную акушерскую и детскую больницу, но ведь нет хороших докторов и лекарей. Всех страждущих приходится в одном общем госпитале принимать. В России вообще с этим большие сложности, только лишь недавно, при Елизавете Петровне в Московской академии наук начали своих собственных врачей готовить, а то все только лишь иноземные были, ну или наши, но отучившиеся за границей. По лекарям немного полегче, их еще при Петре I в особых лекарских школах начали готовить. Но где лекарь, а где врач?! – задрал он вверх указательный палец. – Это же совсем разные уровни. Нда-а, вот и не хватает нам теперь в стране своих опытных врачей.
– Вот видишь, дядя, ты сейчас говоришь так, как будто бы всю свою жизнь здесь, в России, прожил. Можно сказать, государственными величинами мыслишь, – вил тонкую и хитроумную нить разговора Милорадович. – А армия – это ведь тоже часть государства, еще, к тому же, и защищающая его в кровавых сражениях с внешним врагом. А как же ей быть-то без хороших врачей да без лекарей? Ладно вот рота, ну пусть даже и батальон, там людей не так уже и много было. А вот теперь у нас в полку аж полторы тысячи душ имеется, а со временем, глядишь, и того больше будет. А случись какое серьезное дело, баталия, ну или приступ, скажем, и что же тогда, ранят, так лежи да помирай?
– О чем это вы тут секретничаете, мужчины? – к ним подошла с кувшином ракии Антония. – Опять, наверное, о своих военных делах? Забудьте вы хоть в этот вечер про них, давайте лучше мы все вместе песни споем, а Михайло нам на скрипке подыграет?
– Сейчас, сейчас, тетушка, обязательно споем, – пообещал ей Живан. – Мы сейчас дядю убеждаем в наш егерский полк хорошего врача дать, но у него, похоже, действительно с этим большие трудности. Ладно, как-нибудь уж и без него обойдемся, глядишь, если вдруг какая баталия, так и сами раны друг у друга будем перетягивать.
– Михайло! – в голосе тети появились такие несвойственные ее женственному виду стальные нотки. – В этом полку служат два твоих племянника, да считай что три вместе с Алексеем, нет, четыре, – указала она на Курта. – И еще множество добрых знакомых из тех, кто уже не один раз спасал нас всех от смерти. И тебе совсем не хочется им помочь?!
– Антония, дорогая, ну ты же все не так поняла! – с досадой воскликнул Войнович. – Я ведь вовсе даже и не отказывал в помощи ребятам. Просто, ты сама пойми, так быстро ведь такие дела не делаются. Для этого нужно все бумаги выправить, через канцелярию генерал-губернатора их пропустить, да много еще чего здесь проделать нужно. В конце концов, тут и самого человека нужно убедить, чтобы он перешел на службу в армию. Не силком же мне его туда гнать? Так что все это дело не быстрое.
– А ты знаешь, что их полк через два месяца в дальний поход пойдет? – переспросила у мужа тетушка. – Если, не дай Бог, с моими мальчиками что-нибудь там случится. Я тебе, Михайло, этого!.. – тетушка, резко вскочив со скамьи, бросила полотенце и вышла из комнаты.
Все разговоры разом смолкли. Вслед за Антонией вышли следом и все остальные женщины.
– Но я же не сказал нет! – покрасневший Михайло вздохнул и с кряхтеньем поднялся со своего места. – Живан, Живан, шкодник ты эдакий, вот с самого детства ты всегда был такой! Пошли теперь со мной, будем вместе твою тетушку успокаивать!
Через два дня небольшой караван из трех санных повозок готовился к отъезду в сторону Елизаветграда и дальше на север в Козельский уезд. Люди торопились поскорее выехать, март уже начал припекать весенним солнцем, и кое-где в степи даже появились первые проплешины.
– Потап, это тебе документы на беспрепятственный проезд по всему тракту, – Алексей протянул ветерану лист плотной бумаги. – А вот еще два документа на списанных со строевой службы солдат, рядовых Ефремова Ивана и Пономарева Илью. Доставите их в наше поместье, пусть они пока обживаются, а потом их к делу приставите. Парни они молодые, глядишь, и семьи смогут создать, еще детишками да хозяйством у нас обрастут.
– Доставим, ваше высокоблагородие, – кивнул Елкин. – И обжиться им поможем, и научим всему. А чего нет-то? Чать и сами в свое время вот так же с Карпычем туда ехали. Теперь-то в поместье совсем хорошо, скучно уж им там точно не будет. Так, на гербовой бумаге печати имеются, начальственная роспись везде проставлена, – проверял документы бывший каптенармус. – Все честь по чести, как и положено. Порядок, он ведь прежде всего!
– Может, все же возьмешь денег, Потап Савельевич? – в очередной раз переспросил старого солдата Егоров. – А вдруг твоих проездных вам не хватит на дорогу? Путь-то ведь неблизкий, а вас, вон, целых пять душ вместе с увечными.
– Не-не-не, – покачал тот головой. – Меня, Алексей Петрович, средствами в избытке снабдили, а вам тут деньги и самому завсегда будут нужны. Так, ага, ваш большой пакет у меня под тулупом, – похлопал он по груди, – на месте. Как только приеду в Егорьевское, то самым первым делом к хозяйке Катарине Николаевне побегу, передам ей ваше послание, ну и на словах все обскажу. А уже потом мы с Карпычем да с Иваном Кузьмичом будем вместе ваши наставления читать.
– Ну, в добрый путь, трогайте, братцы! – кивнул Егоров и размашисто перекрестил забирающихся в повозки людей.
– Потапка, Карпыча там обними да про подарок мой, гляди, не забудь! – выкрикнул из толпы провожающих Лужин. – Летом, ежели Катарина Николаевна соберется сюда, пущай теперь он ее сопровождает, с тобой-то мы уже нонче свиделись!
– И вина, горилки попили, – крикнул кто-то в толпе. Народ рассмеялся, а Федька возмущенно зашикал.