Письма крови

47

Овладев заветным сокровищем, я отправился в обратный путь с ближайшим закатом. И этот путь нельзя было назвать легким, ни при каких условиях – словно сама природа возненавидела меня и всеми силами стремилась, чтобы я сгинул навеки в какой-нибудь из бездонных ледяных пропастей. Я никак не мог найти правильное направление, хотя помнил дорогу, по которой пришел к монастырю, наизусть и был совершенно уверен, что мог бы вслепую повторить весь маршрут от самой Венеции. Однако, снова и снова я сворачивал не в ту сторону, ориентировался не по нужной вершине, и так далее, и тому подобное. Снежные бури не раз настигали меня, заставляя проводить по нескольку ночей в тесных пещерах, едва защищавших от солнечного света с наступлением утра. От мучительной голодной смерти я спасался, без разбора охотясь на диких зверей, крайне редко, но, все же, попадавшихся мне на глаза. Питаться кровью животных это ужасно и отвратительно, моя драгоценная, не удивлюсь, если почти любой из нас предпочтет умереть в безумии, нежели опуститься до этого.

Но я выжил. Не знаю, двигал ли мною банальный страх смерти или же, наоборот, осознание и стремление к какой-либо высокой цели, но я категорически не мог позволить себе сгинуть столь бездарно, бессмысленно и, главное, бесследно. Пожалуй, более правдивым будет сказать, что только моя гордыня и ненависть не давали мне сломаться в те жуткие, полные безумного черного отчаяния, ночи. Те мои качества, которые упорно портили мне жизнь и в человеческом облике и последующую, и от которых я столь же упорно, сколь и безуспешно, пытался избавиться, в сложившейся ситуации пришлись как нельзя кстати. Каким-то странным и до сих пор необъяснимым для себя образом, я сумел направить всю мощь своих чувств на обеспечение собственного же выживания. И (черт возьми!) я справился, если не на отличном, то явно на очень хорошем уровне. Хотя, в подобных ситуациях уместнее говорить просто – справился или нет. Нельзя перепрыгнуть пропасть наполовину. Нельзя выжить наполовину. Особенно, если ты понимаешь, что пропасть уже не перепрыгнул.

И чем дольше я плутал, тем сильнее было ощущение того, что я не закончил какое-то крайне важное дело, и не смогу покинуть поглотивший меня лабиринт скал и ущелий, пока не разберусь с ним. Вот, очередная буря заперла меня в пещере на несколько ночей. Сначала я сидел недалеко от входа, надеясь на быстрое завершение буйства стихии, однако, когда понял, что ждать еще долго, решил обследовать свое убежище. Пещера оказалась не такой уж и маленькой – довольно просторный тоннель вел от входа, делая пару изгибов по пути, в обширный зал с неожиданно крутыми сводами. Из него уходили еще два тоннеля, один из которых заканчивался тупиком, а второй представлял замкнутое кольцо. Какое-то неестественное умиротворение чувствовалось во всем этом месте, но я списал это на общую раздраженность и уныние – слишком долго я скитался среди гор и слишком устал от тщетности своих скитаний. Обойдя пещеру вдоль и поперек, я присел прямо на пол, опершись спиной об одну из семи массивных колонн, державших потолок.

Некоторое время я смотрел в пустоту перед собой.

Потом стал развлекать себя начертанием странных знаков на пыльном полу.

Чертил я прямо пальцем, знаки получались корявые, но… очень знакомые…

Влекомый внезапно нахлынувшим странным чувством, я поспешил раскрыть дьявольскую книгу. Только сейчас я осознал, что так ни разу не заглянул в нее, хотя, именно ради нее и затевалось мое путешествие. Что мешало мне раньше – боязнь узнать, что я ошибся в выборе? Вряд ли. В этом я был абсолютно уверен. Как, впрочем, был абсолютно уверен и в том, что не смогу сам прочесть ни слова. Откуда же взялась эта уверенность? Всего лишь, на основании стен, исписанных словами на неведомом языке и таких же закорючках в книгах, виденных мной до победы над хранителем дьявольской библиотеки. А с чего я, вообще, решил, что эти закорючки – слова и язык?! Черт побери, демон сумел-таки меня перехитрить! Ведь, что может быть страшнее и губительнее, чем невозможность насладиться плодами собственных усилий?! Сам того не понимая, я лишил смысла свою победу, цели свое путешествие и завел сам себя в этот угрюмый лабиринт без выхода.

Итак, я распахнул гримуар. Практически на середине, на случайной странице. На долю секунды мне показалось, что книга сама раскрылась передо мной, будто распутная девка, ожидающая соития. Когда я коснулся древней страницы, через все тело прошла волна совершенно противоестественного жара, сменившегося столь же резким холодом. Пещера, давшая мне убежище, заполнилась столь непроглядной тьмой, что даже я не видел ничего дальше вытянутой руки. Спустя некоторое время тьма стала абсолютной, подобно той, сквозь которую я шел в монастыре, спускаясь по узкой лестнице в библиотеку. Я буквально всем своим телом ощущал, что парю в пустоте. Вокруг не было ничего – ни пещеры, ни Альп, ни всего остального мира. Был только я и книга, наполненная древним знанием, зловещим и запретным. И я впитывал это знание всем своим телом, так же, как и ощущал окружившую меня пустоту. Все эти заповеди, заклинания и формулы проникали сквозь кожу, и кровь разносила их по всему телу с каждым ударом внезапно забившегося сердца.

Это была сила превыше жизни и смерти. Что-то совершенно за пределом моего понимания и, более того, за пределом самого закона Творения нашей Вселенной. Мое сердце стало биться вновь, постоянно ускоряя темп. В конце-концов, скорость стала настолько высокой, а удары настолько сильными, что оно разорвалось на части. После чего, срослось и снова повторило свой нелепый забег бесчисленное множество раз. Мои внутренности завязывались узлом, лопались, восстанавливались и снова разрывались. Кости трещали, выворачиваясь под самыми невероятными углами. Несколько раз я обильно харкнул кровью на страницы книги, но та в мгновение ока впиталась в пергамент, как-будто ничего никогда и не было. Эта адская пытка продолжалась целую вечность. Вероятно, ни один из людей не перенес бы и самого ее начала, бездарно скормив свою душу гримуару. Я же продержался до самого конца, не выпустив книгу из рук и почти не отводя глаз от страниц, переворачивавшихся самими собой.

48

Я так и не понял, в какой момент тьма поглотила меня окончательно. Я просто открыл глаза, будто от долгого и крепкого сна, и обнаружил себя лежащим на холодном влажном полу пещеры. Гримуар небрежно валялся передо мной, уже изрядно вымокший. Я поднялся на ноги, осмотрелся. Не заметив ничего нового или подозрительного, поднял книгу с земли, отряхнул и пролистал несколько страниц. Ничего не произошло. Теперь в моих руках была самая обычная книга, отличавшаяся от миллионов других только тем, что написана на совершенно чуждом человеку языке. Тем не менее, я знал каждое слово в ней. Знал каждое слово и… не мог ни одного вспомнить. И еще я знал, что смогу провести любой ритуал, произнести любое заклинание, из описанных в гримуаре. Произнести без малейшей ошибки или запинки. Я до сих пор не могу объяснить, откуда взялось это знание. Это что-то сродни умению ходить – кажется, что ты всегда это умел.

Я подошел к выходу из пещеры. Было слегка за полдень, судя по яркости солнца. Буря давно закончилась. Я дождался ночи и покинул свое убежище. Осмотревшись, я понял, что нахожусь совсем недалеко от дороги, по которой пришел к проклятому монастырю. Не особо удивившись этому, я быстро сориентировался и не менее быстро зашагал в сторону дома. Путь предстоял неблизкий, а времени на скитания меж скал и так было потрачено слишком много. Я возвращался в Венецию практически тем же маршрутом, что и шел из нее. Сами места не претерпели каких-либо значимых изменений, кроме тех, что принесла развернувшаяся во всю красу зима, а ощущение присутствия демонических отродий стало заметно слабее. Такое впечатление, что остались только самые сильные и максимально разумные сущности, вероятно, не нуждавшиеся в постоянной подпитке своих жизненных сил из бесовских червоточин. Вся же мелочь, если их можно так назвать, либо разбрелась либо подохла. По крайней мере, мне несколько раз попадались останки довольно характерного вида.

Прошел я и мимо злополучного постоялого двора, не так давно ставшего мне домом и могилой для остальных постояльцев. Здание было сожжено до тла, хотя, я оставлял его целым. Выяснять причину пожара, да и просто задерживаться без веской причины, не было никакого желания, и я просто прошел мимо. Собственно, какая мне разница, что там произошло после моего ухода? Да и вариантов было не очень много – либо какой-нибудь бродяга неудачно заснул у камина или опрокинул светильник по пьяни, либо окрестные мужики, каким-то образом прознав про случившееся, собрались всем селом, да и предали огню проклятый дом. Нельзя было исключать еще и обычное попадание молнии в грозу и совсем необычное, типа визита демона, любящего лакомиться тухлятиной и жечь костры. Главное, что ни один из возможных вариантов не указывал на меня. Этого хватало, чтобы спокойно идти дальше. Тем более, что судьба приготовила мне еще одно испытание в этом путешествии.

Я был тогда примерно в паре ночей ходьбы от Венеции. Близилось утро, и нужно было найти себе надежное пристанище. Неподалеку я заметил старую мельницу и направился в ее сторону, решив, что ничего лучше подобрать уже не успею. По непонятной тогда причине в сердце появилась некая тревожность, похожая на тревожность зверя, обнаружившего за собой слежку. Я не придал этому значения. Не придал значения и большой черной тени, промелькнувшей надо мной несколько раз. Уже не впервые летучие твари рассекают ночное небо в моем присутствии. По каким-то причинам я им совершенно не интересен. Все произошло, когда до мельницы оставалось с полсотни шагов. Черная тень, кружившая надо мной, резко метнулась вниз и врезалась в землю, чуть дальше расстояния моего удара мечом, подняв облако пыли. Когда пыль рассеялась, я увидел нагого мужчину огромного роста, восседавшего на не менее чудовищных размеров черном волке. У мужчины была голова ворона и два крыла: одно росло из спины, что логично, а второе – вместо левой руки. В правой руке он держал массивное копье, на поясе висел древнего вида золотой меч.

Присмотревшись получше, я заметил, что черный окрас волка не является естественным – это была обгоревшая дочерна плоть. Наездник так же был частично обгоревшим, по крайней мере, его птичья часть. Верхняя половина человеческой части тела демона была белой и чистой, без малейших изъянов, будто у ангела. Ниже пояса же все тоже обгорело и, судя по всему, намертво слиплось со спиной и боками волка. Без лишних разговоров я вытащил меч, пожалев о том, что не зарядил стволы пистолета. Демон тоже не стал раздумывать и ринулся в атаку. Расстояние, разделявшее нас, мы преодолели за пару секунд. Я ловко увернулся от клыков волка и нанес несколько размашистых ударов. Пара пришлась волку по морде и оставила после себя вязкие борозды кровоточащих ран, остальные же демон с легкостью блокировал своей рукой-крылом, будто щитом. Противник не спешил атаковать, выжидая удобный момент для выпада.

И он его дождался! Копье ударила меня в грудь, почти по центру, проломив грудную клетку, едва не задев позвоночник и пройдя насквозь. Я отшатнулся от неожиданной боли. Демон же, отпустив древко на мгновение, перехватил его чуть выше и толкнул еще сильнее, пригвоздив меня к земле. Однако, я еще был полон сил и активно пытался освободиться, попутно грозно, хоть и бестолково, размахивая мечом. Демон отошел от меня на безопасное расстояние, развернул голову затылком ко мне (я смог разглядеть там красивое, хотя и так же, обугленное лицо) и произнес: «Так вот ты какой, вампир, укравший один из наших гримуаров… Я ждал… даже не знаю, чего я ждал… Ты выглядишь, как обычный человек, но твоя ненависть… О! Я чувствую ее! Она… она такая чистая! Как твоя любовь, из которой растет твоя ненависть…». Демон объехал меня вокруг: «А еще в тебе много сомнений. Ты даже не всегда уверен, к какому племени принадлежишь… Что ж, сейчас я дам тебе шанс. Я не стану тебя убивать. Тебе достаточно вынуть копье из себя, добежать до мельницы и ты спасен, если я правильно помню ваши привычки». С этими словами демон развернулся и погнал волка вдаль. Я не стал терять ни минуты и принялся выкорчевывать намертво засевшее копье. Ветер донес до меня прощальные слова демона: «На всякий случай запомни мое имя. Я – маркиз Андрас! А знаешь ли ты, кто ты есть?!». Я замер, сплюнул кровь и прокричал вслед демону и навстречу безжалостно восходящему солнцу:

«Я – Гёте, проклятый кровопийца!

Я – Гёте, Потрошитель демонов!

Я – ГЁТЕ!»