– Так с тех самых, как по утрам по гостям ходить повадился, – доставая чашки, ответила я. – Бутерброды будешь?
Вопрос не был праздным. Поесть Федор любил, особенно, после ночных дежурств, и я прекрасно знала, что сейчас он готов проглотить все, что угодно.
– А посерьезнее ничего нет?
– Борщ есть, котлеты.
– Давай, – обрадовался Федька.
– Федь, – удивленно посмотрела на бывшего.
– Ну, что? – отмахнулся он, усаживаясь за стол. – Я три дня нормально не ел, а от пиццы уже желудок болит!
Не сумев побороть извечную бабью жалость, вернее, глупость, разогрела борщ, добавила сметану и поставила перед Федором тарелку.
– Котлеты тоже грей, – довольно улыбнувшись, бывший муж погрузил ложку в наваристый бульон. – И салатик какой-нибудь сделай, ладно, Маш?
Не, нормально, да?
– Федь, а ты ничего не путаешь? Мы с тобой, вообще-то, разводимся.
– Об этом мы с тобой позже обязательно поговорим. А сейчас тебе что, сложно уставшего и голодного мужика накормить? Маш, ты же собак бездомных кормишь, неужели я хуже?
Федор жалобно посмотрел на меня, и я махнула рукой.
– Ешь… кобель… Откуда ты только взялся, на мою голову?
Я поставила на плиту сковородку с котлетами, достала из холодильника овощи для салата и принялась строгать любимый Федькин «греческий».
– Маш…
– Что?
– Ты долго еще дуться будешь?
– Федь, ты голодный?
– Да.