У Агея буквально насильно вырвали сыновей. Несколько минут он молчал в шоке, а затем рванул к «кадиллаку»…
Из машины, пошатываясь, вышла Дарья.
– Даша!
Она буквально упала на руки Агея. Он крепко сжал ее, словно опять боялся потерять, и молча уткнулся в черные, волной хлынувшие до колен волосы.
– Агей, – прошептала Даша, гладя его лицо, – все кончилось, Агей?
– Все, любимая, все, – наконец отозвался он.
Хлынул дождь. Даша сильнее прижалась к Агею.
– Смывает зло, – прошептала она. – Что же дальше? Я еще ничего не чувствую.
– Дальше? Дальше я с тобой. Но почему Рожден и Ригден?
– Они сами себя так назвали, – улыбнулась Даша.
– Мутанты, – весело вздохнул Агей.
– Нет, печальники, печальники Земли нашей, любимый. Новые люди, совсем новые.
Земля сломала зло, когда сентябрь вздохнул золотом, люди – добром, а Бог – любовью.
Окно распахнуто навстречу звездному ветру, далеким спиралям галактик, туманностям, вспышкам сверхновых звезд и терпкому, едва уловимому запаху вселенских тайн. Заряна не спит, Заряна ждет.
Она напряженно вглядывается в огромный мир через распахнутое окно и ищет взглядом лишь ей одной известный знак. Белой точкой на фоне громады космических исполинов – деталей мироздания, путей, миров и скоплений замыслов, приближается большая белая птица. Один взмах ее крыльев преодолевает сотни парсеков. Путешествие через безмерную вселенную для этой птицы – прогулка, дороги и истории…
Ветром врывается Сова, ударяется оземь.
– Ух ты! – восклицает Заряна, буквально впрыгивая в плетеное кресло с ногами. – Как волшебно! Оземь – и снова девушка!
– Девушка? – Сова берет кружку остывшего капучино с маленького столика, заставленного сонными цветами.
– Сделать свежий? – спрашивает Заряна.
– Не надо, – Сова оборачивается к Заряне, перекидывая косу за спину, сжимает кружку, и кофе вскипает. – Пожалуй, достаточно.