– Как ты можешь пить кипяток? – удивляется Заряна.
– Отцовская привычка, – Сова машинально поправляет брошь в виде золотой стрелы, говоря о родителе.
– А что это за знак на стреле?
– Руна. Руна Богини. Захары, или Софии. Милости Божьей.
– Зачем она тебе? – удивляется Заряна.
– Она защищает меня от проделок древней тьмы. Иногда люди ее трактуют и как руну волка.
– Тебя? Ты же Свет! – восклицает Заряна и, помолчав, заворачивается в белоснежный вязаный плед.
Сова пьет капучино и наблюдает за Заряной.
– Тебе стало неуютно, милая, – говорит Сова. – К сожалению, у Света есть много оправданий для Тьмы, но не надейся, что Тьма будет так же любезна к Свету. Как ты себя чувствуешь?
– Я чувствую себя такой уставшей. – жалуется Заряна.
– Ты сама-то хоть помнишь эту стертую любовь?
– Нет, – Заряна отворачивается к темному звездному небу, – дикая история, если верить твоим словам и моим спонтанным воспоминаниям. Но люблю я совершенно другого.
– Конечно, другого, – соглашается Сова. – Брат теперь наказан.
– Может, тебе показалось, Сова?
– Мне?! – Сова вскидывает брови. – Могут ли мне привидеться годы, эпохи, человеческие жизни и смерти? Привидеться так, чтобы часть моих галлюцинаций помнила ты?
– Нет, – отвечает Заряна и зябко ежится.
– Значит, это еще не конец, – приходит к выводу Сова, задумчиво делая глоток кофе.
Крики чаек за окном отвлекают обеих. Белые громадные птицы летят через Вселенную, вероятно, направляясь в соседнюю галактику.
– Космические чайки, – шепчет Заряна.
– Что-то их напугало, – отвечает Сова. – Они решили лететь к более далеким звездам.