— Что поделать, Смита? У нее было все на свете, кроме времени. Тут уж ничем не поможешь. Что нельзя вылечить, нужно просто перетерпеть.
Минуту они просто молчали.
— Спокойной ночи, дорогая, — наконец сказал он. —
—
Смита задержалась в спальне. Позвонить ли Рохиту, попросить его заехать к папе? «Не сегодня», — подумала она и повернулась к двери. В коридоре стоял Мохан и держал в руке газету. По его лицу она поняла, что он слышал их разговор, по крайней мере какую-то его часть.
Смита переминалась с ноги на ногу.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Иду заваривать чай.
— О. — Повисло молчание, болезненное и неловкое, и Смита почувствовала, как краснеет.
— Как отец? — спросил Мохан.
— Хорошо, — осторожно ответила она. — Кажется, ты слышал часть нашего разговора.
— Да. Слышал. Выходит, ты до сих пор на Мальдивах? Не в Индии?
— Не хочу, чтобы папа беспокоился.
— А почему он должен беспокоиться из-за того, что ты в Индии? — Не успела она придумать, что соврать, как Мохан медленно добавил: — А еще ты сказала «Кхуда хафиз», прежде чем отключиться.
— И что?
— Ну… это же мусульманское прощание, верно?
Его голос звучал так подозрительно, что она рассердилась.
— Мне не нравится, что ты подслушиваешь мои разговоры с отцом.
— Подслушиваю? Да я просто шел по коридору на кухню, когда…
— Ну, значит, надо было идти дальше.