Глава тридцать четвертая
Когда судья-сахиб огласил вердикт, в мое тело прокрался холод и остается там до сих пор. Ужасные слова амми, полные яростного презрения, не помогли его развеять. Теплые ручки Абру, потянувшиеся ко мне, как только я вошла в дом, его не растопили. Я лежу с дочерью в нашей старой хижине и жду Абдула, но он сегодня не пришел. Наверное, как и амми, злится на меня. Мысль эта ранит мое сердце. Неужто Абдул считает, что я подвела его в суде еще много месяцев назад, когда поведала судье свою историю?
Во время прошлого интервью Смита спросила, каким я вижу свое будущее после того, как мои братья сядут в тюрьму. Я тогда увидела перед собой длинную пустынную дорогу. Представила, как делаю одно и то же день изо дня: готовлю, убираюсь, переживаю, заговорит ли наконец Абру и как я буду оплачивать ее обучение в школе. Каждый проклятый вздох в этом мире я делала бы ради дочери.
Но теперь я знаю, что шакалы, убившие Абдула, снова могут явиться за мной в любой момент. Не боясь правосудия, они придут за мной, за амми и даже за Абру. И я не смогу выполнить единственную обязанность, ради которой пришла на эту Землю, — защитить своего ребенка.
Уходя из конторы Анджали, я взяла ее за руку и поблагодарила за все, что она для меня сделала. Ее нос покраснел.
— Поцелуй Абру за меня.
— А вы сами приезжайте и поцелуйте ее.
— Приеду. Когда буду в ваших краях, обязательно зайду.
По ее тону, по тому, как она отвела взгляд, я поняла, что больше никогда ее не увижу.
— Вы были моей фаришта, — сказала я. — Я никогда вас не забуду.
Анджали заплакала.
— Жаль, что мы проиграли. Я так старалась, но подвела тебя, Мина. Прости.
Амми зовет. Хочет, чтобы я начала готовить ужин, как будто сегодня обычный день, а не день гибели последней ласточки надежды. Даже если я приготовлю вкусно, амми будет ворчать: вечно у нее все недосолено или пересолено, недоварено или переварено. Так она накажет меня за то, что я проиграла в суде. Амми хоть и отказалась говорить с полицией, но все же хотела, чтобы мы победили. Хотела отомстить за бессмысленную гибель сына.
Я беру дочь на руки и иду в дом свекрови.
Абру слышит их первой и удивленно отрывается от тарелки. Я смотрю в ее любопытное личико и тоже слышу этот звук, похожий на гром, гремящий где-то вдалеке. Звук приближается, и я понимаю, что это не гром, а барабанный бой.
— Кья хай? — Амми прикладывает руку к уху. — Свадьба? Так поздно?
