Хэллоуин ,

Маленькое лицо, разорванное пополам, застенчиво улыбается. Левый глаз со странным бордовым белком, словно гигантская ягода брусники, доброжелательно смотрит в мою сторону растекшейся кляксой зрачка. Другой глаз вытек, и лаковая корочка закрывает ямку в том месте, где он должен быть. Одной рукой Саша держит забрызганный кровью рюкзачок, другой – сиротски придерживает влажный комочек кишок, выпирающих из распоротого живота.

– Хочешь знать, куда я шла? – спросила Саша.

Со светлых волос на лоб капает кровь.

– Нет! – Я зажмуриваю глаза, чтобы не смотреть на чудовище, которое сама сотворила из семилетнего ребенка. – Нет. Я только хочу знать… куда идет этот автобус.

– Маршрут выходного дня, – вмешался в разговор водитель.

– Не понимаю.

Хочется упасть и потерять сознание. Но что-то подсказывает: не получится. Память создает самые жуткие кошмары – от которых нельзя проснуться.

– А что тут понимать, девушка? – тусклым голосом говорит водитель. – Каждый год тридцать первого октября мы с друзьями получаем свободу. Ненадолго. Выходим из могил. Надо же восстановить справедливость. Даже самые ужасные грешники имеют право заслужить прощение. Месть – работенка грязная, но что поделаешь? Надо! Правда, среди нас, в основном, одни отморозки. Так что многие даже получают удовольствие.

Водитель оглядывается и подмигивает мне. При этом часть лица съезжает с его головы и расползается – как нейлоновые чулки, которые дают стрелки, если зацепить их чем-то острым.

– Да, в выходной день можно и повеселиться! – Давешний черноволосый коротышка выбрался из толпы пассажиров и с вызовом уставился на меня: – Правилами не возбраняется. – Он ткнул меня в плечо, и его короткие толстые пальцы с острыми птичьими коготками разорвали мне рукав плаща. – Давайте уже начнем!

– Да, пора. Чего тянуть? – отозвались серые, труполицые пассажиры автобуса. Отпихивая друг друга локтями, они полезли вперед, толкаясь, шипя и распространяя вокруг тяжелый, душный запах могилы.

– Эй! – крикнул водитель. – Дайте-ка ребенку самому разобраться.

Дерущиеся неохотно расступились. Саша, прихрамывая и придерживая рукой живот, подковыляла ко мне:

– Пойдем.

И стиснула мою руку твердой, холодной ладошкой.

– Да, маленькая, – откликнулась я, лихорадочно пытаясь сообразить, есть ли способ скрыться от мертвецов. – Конечно, пойдем. Далеко?

Мы шагнули в раскрытые двери автобуса и оказались под дождем. На том самом месте, с которого я так неудачно уехала. Вернее, думала, что уехала.

Все случилось именно здесь.

Год назад, возвращаясь от подруги на машине, я сбила насмерть девочку семи лет на глазах у ее матери. Моему адвокату удалось скрыть от следствия, что я пила, прежде чем сесть за руль. Зато матери Саши не поздоровилось: суду представили доказательства, что она вела распущенный образ жизни и плохо следила за дочерью. Почти год мне удавалось не вспоминать этих двоих.

Проклятый автобус, проклятый маршрут выходного дня!