Позывной "Хоттабыч" 2

– Я согласен на предложение вашего командования, озвученное ротмистром! – не дрогнув ни единым мускулом, заявил оснаб. – Ситуация складывается таким образом, что меня либо поставят к стенке, либо отправят в Абакан. Я готов отправиться в Берлин… Но на озвученных ранее условиях! – резко добавил он. – Иначе…

– Нет-нет, ваше сиятельство! – Блеснул хитрыми глазками из-под очков прожженный диверсант. – Условия остаются прежними! И еще: мы готовы предложить вам достойную службу в нашем «ведомстве», Александр Дмитриевич! – Дополнил он. – Специалисты вашего Силового уровня, да еще с таким солидным опытом всегда будут на вес золота!

– Обсудим это позже, герр Майер! – поторопил Вильяма Карловича оснаб. – И лучше всего – уже в Берлине.

– Хорошо, князь. – ПсевдоШилькнехт быстро продиктовал адрес, по которому мы должны были обнаружить ротмистра Вревского, а после добавил:

– Запомните пароль, ваше сиятельство: «У вас продается славянский шкаф?», и отзыв: «Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой»[48].

И тут уже я не смог больше сдерживаться – меня «поломало» в приступе жесточайшего истерического смеха.

Глава 17

Пока я корчился в судорогах неудержимого смеха, Майер с недоумением наблюдал за моей «агонией». Оснаб же, как всегда, оставался невозмутимым, он-то уже был свидетелем подобного приступа истерики. Поэтому не удивлялся. А вот Майера, похоже, слегка насторожило подобное поведение.

– Что это с ним? – шепотом поинтересовался он у оснаба.

– Точно сказать не могу, – ответил командир, – но есть предположение, что сознание древнего и очень могучего Существа, поселившееся в этом несовершенном человеческом теле, таким образом пытается адаптироваться к новой для себя реальности. Я уже не раз и не два наблюдал подобные «неадекватные» реакции. Похоже, у нас с ними разная «физика» и, как следствие, наблюдается присутствие некоторых психосоматических[49] проблем, а также общие расстройства психики…

– Он совсем «того»? – осторожно «уточнил» Шильдкнехт, покручивая указательным пальцем у виска. – Невменяемый?

– Ну что вы, герр Майер, он вполне себе адекватный, – спокойно возразил оснаб, – если не принимать во внимание нечастые приступы такой вот «истерики» и временами не совсем адекватные реакции. Но, если сказать «в общем», то с ним вполне можно продуктивно «работать»… – Оснаб прервался, потому как на меня вновь напала чудовищная икота, от которой сотрясался весь мой старческий организм.

Я смеялся, икал, и вновь смеялся, держась за сведенный в болезненном спазме живот, а по моим щекам текли слезы. Похоже, меня обуял тот же самый приступ, как тогда в кремлевской амбулатории профессора Виноградова.

– Извините, мне нужно помочь моему «престарелому» другу… – произнес оснаб с виноватой улыбкой, пытаясь поймать мой взгляд.

– Конечно-конечно! – суетливо замахал руками Вильям Карлович. – Я подожду…

– В глаза мне смотри, Хоттабыч! – произнес командир, наконец «поймав» мои глаза в перерывах между икотой.

«Только не сопротивляйся, прошу!» – Ухватил я его мысленную просьбу, не произнесенную вслух.

«Действуй, командир!» – также мысленно ответил я, приоткрывая «Стену отчуждения». Хорошо быть Менталистом! И просто отлично, что мы заранее предусмотрели и проработали эту «схему».

– Спать! – произнес уже вслух командир, погружая меня в гипнотический сон.

И я мгновенно отрубился, осев «пыльным мешком» прямо на стуле, оснаб едва успел поймать мою голову, мотнувшуюся на расслабленной шее.