– А вот на этот раз не угадал! – Улыбнулся Петров. – «Волкодавы» в составе комиссии были «тертые» и на рожон не лезли. Изучали ситуацию, так сказать, не высовываясь. И когда масштаб содеянного Хоргызом за полтора десятка лет с момента «пробуждения Силы» начал до них доходить – они в срочном порядке ретировались обратно в столицу. Резолюция, лично наложенная на документе Императором Николаем I, гласила: Тварь уничтожить любым доступным способом!
– Ну, сука, наконец-то уродец получил по заслугам! – С надеждой выдохнул я.
– Погоди еще радоваться, – рассмеялся оснаб, – ничего еще не закончилось.
– А что, у них не получилось? – Мои глаза полезли на лоб.
– Прямо с языка снял! Не получилось! – подтвердил Петров. – К тому моменту Великий Шаман Хоргыз достиг вершины своего могущества, а «Осененные» Российской Империи находились еще, можно сказать, в зачаточном состоянии. Куда им до Пожирателя Душ? Великий Шаман «играючи» отбил несколько атак, захватив в плен всех «пробужденных» армейских военачальников. Его личная гвардия – Сайготы, на какое-то время была обеспечена «пищей», да и простым Духам-Тёсь с лихвой хватало Праны обычных смертных, погибающих на подступах к Абакану. Кстати, идея переливать Силу и Прану в кристаллы-накопители, пришла именно Пожирателю Душ с подачи Духов.
– То есть, вот эти светящиеся камешки, в которые можно закачивать энергию, придумал он? – Тут уж я реально удивился: никогда не мог представить такого скользкого урода «продвинутым изобретателем». Прямо, сука, доктор Френкенштейн какой-то!
– Так он пытался сохранить Жизненную Энергию, если присутствовал её переизбыток. По сути, он создавал «консервы» или «сухпай» для своей армии Духов. А теперь во всем мире используют его изобретения без всякого зазрения совести. Особенно фрицы – их Пранотрансфузер основан на принципах, «разработанных» именно Пожирателем Душ.
– Гребанный парадонтоз! – Продолжал я ругаться, не сдерживая эмоции. – Как оно мне все дорого! Чем все закончилось-то, Петрович?
– Руководство Имперской Армии, оценив, наконец, масштаб и уровень Силы Хоргыза, остановилась, заблокировав территорию Абакана, и запросила переговоров. Среди пленных командиров были довольно-таки влиятельные в Империи лица. И Великий Шаман выкатил им свои условия: признать село Усть-Абаканское с прилегающими лесными территориями – независимой вотчиной Хоргыза. Плененных высокорожденных Сенек Пожиратель Душ «великодушно» согласился поменять, но на других «пробужденных», не скрывая, что последние будут лишены Праны и умрут.
– И на его предложения согласились? – потрясенно воскликнул я.
– А куда им было деваться? – усмехнулся командир. – Хоргыз на тот момент был непобедим. Пришлось договариваться. Но наши хитрожопые царедворцы и тут быстро нашли выход из ситуации – они обменяли своих «коллег» на Осененных преступников, которых так и так бы казнили. И волки сыты и овцы целы! Быстро состряпали двухсторонний договор, в котором указали «границы» дозволенного Великому Шаману и оставили «кордоны» и убрались восвояси с его независимой от государства вотчины.
– Не могу поверить… – покачал я головой. – И ему все сошло с рук?
– Сила, старичок! На тот момент ему не было равных в среде Шаманов-Магов-Осененных, и он мог диктовать свои условия да хоть всему миру! Как это сейчас пытается проделать Гитлер…
– Кишка у тонка! – безапелляционно заявил я. – Обломается, утырок!
– А самое смешное, знаешь, что? – риторически спросил меня оснаб. – Что уже через год под стенами Абакана вновь стояла Имперская делегация, которая «слезно просила» у Хоргыза принять новую Партию Осененных преступников, которых не могли удержать ни Российские тюрьмы, ни каторги, ни ссылки. Именно так и возникла «идея» превратить Абакан в этакий город-тюрьму для «Осененных»…
Глава 16
– А ну заткнись, вражеская морда! – Обозленный чем-то конвоир вхреначил прикладом автомата по решетке нашего «отдельного купе» в вагонзаке[42], которое мы делили с командиром, ротмистром Вревским и еще каким-то нелюдимым хмырем, который за всю дорогу не проронил ни слова.
– А чего так, солдатик? – ехидно поинтересовался я, глядя на «вагонного надзирателя» сквозь прутья, светящиеся защитными символами «клетки Кюри». – Я ж тебе, можно сказать, скрашиваю долгое унылое времяпрепровождение. Цени, родной! Как говорится: нам песня строить и жить помогает…
– Заткнись, я сказал, сволочь старорежимная! – злобно прорычал рядовой, вновь саданув по светящейся решетке окованным металлом торцом приклада ППШ[43], отчего та возмущенно моргнула и низко протяжно загудела. – Ненавижу вас, Сенек сволочных! Не забыл еще, как «под вами» нам, чернокостным, сладко жилося…
– Ты чего творишь, Табакин? – Из закутка для надзирателей в коридор вагона, оделенный от «зэков» Магическими решетками, выскочил обеспокоенный начальник конвоя. – Совсем рехнулся, болван? Наш «столыпин» еще царских сидельцев помнит! А Конструкты решетки и вовсе на ладан дышат! А ты их хреначишь со всей дури, почем зря! Хочешь остаться с этими Сеньками один на один? Безо всякой Силовой защиты? Ну-ну, посмотрел бы я тогда как бы ты обосрался…