Девушка перестала считать. Теперь она просунула руку в одну из ниш и со слабым шуршанием принялась что-то искать внутри. Там был тайник, догадался Марти. Она собиралась доверить ему тайну. Девушка повернулась и показала ему свое сокровище.
— Я и не помнила, пока не пришла сюда снова, — проговорила она, — что здесь спрятано.
Какая-то окаменелость или часть ее — спиральная ракушка, лежавшая на дне докембрийского моря, когда мир был еще совсем юным. Девушка постучала ею о стену, выбив частицы пыли. Марти смотрел, как она увлечена этим куском камня, и внезапно у него мелькнула мысль, что девушка не совсем в здравом уме. Но она взглянула на него, и он увидел, что ее глаза слишком ясны и своенравны для сумасшедшей. Если в ней и был какой-то налет ненормальности, то лишь внешний — она с удовольствием изображала безумие. Она усмехнулась, глядя на него, словно угадала его мысли; хитрость и очарование в равных пропорциях смешались на ее лице.
— Здесь больше нет голубей? — сказал он.
— Нет и на моей памяти никогда не было.
— Ни одного?
— Если и было несколько, то они погибли зимой. Когда голубятня полна, они согревают друг друга своими телами. Но когда их немного, они не вырабатывают достаточно тепла и замерзают до смерти.
Он кивнул. Жаль оставлять голубятню пустой.
— Надо бы опять заполнить ее.
— Не знаю, — сказала она, — мне нравится и так.
Она забросила ракушку обратно в отверстие.
— Теперь ты знаешь о моем тайнике, — сказала она; хитрость исчезла и осталось лишь очарование. Она впустила Марти.
— Я не знаю, как тебя зовут, — заметил он.
— Кэрис, — ответила она и после паузы добавила: — Уэльское имя.
— А-а.
Он не удержался и уставился на нее. Она внезапно смутилась и быстро пошла к двери, перешагнула порог. Начался дождь — мягкий и легкий мартовский дождик. Она надвинула капюшон шерстяного пальто; он натянул капюшон тренировочного костюма.
— Может, покажешь мне остальные окрестности? — предложил он, не совсем уверенный, что это подходящий вопрос, однако не желая заканчивать разговор без надежды на следующую встречу.
Она издала неопределенное восклицание вместо ответа. Углы ее губ опустились.
— Завтра? — предложил он.
На это она не ответила вообще, а повернулась и направилась к дому. Марти потоптался в одиночестве, понимая, что их разговор полностью сойдет на нет, если не найти способ оживить его.