Проклятая игра

Пойманная мысль была такой: «Я должен научиться быть нежным» или что-то подобное. Он боялся ранить ее, боже! Вот почему он вел себя с ней так сдержанно и осторожно.

— Я не сломаюсь, — сказала Кэрис, и его шея покраснела.

— Извини, — ответил он.

Она не была уверена, признал ли он свою ошибку или не понял ее слов.

— Не нужно вести себя со мной как с ребенком. Я не этого хочу от тебя. Со мной все время так обращаются.

Он бросил на нее печальный взгляд. Почему он не верит ей? Кэрис подождала, надеясь услышать хотя бы намек, но его не последовало — даже самого неопределенного.

Они подошли к плотине, что питала озеро. Она была высокой и бурной. Кэрис слышала, что пару десятилетий назад — прямо перед тем, как Папа купил поместье, — здесь тонули люди. Она стала рассказывать об этом и об экипаже с лошадьми, упавшем в озеро во время бури. Она говорила, не слушая себя, и думала, как пробиться сквозь его вежливость и мужественность к той части, что была ей нужна.

— Экипаж еще здесь? — спросил он, глядя на волнующуюся воду.

— Наверное, — ответила Кэрис. История потеряла свое очарование. — Почему ты мне не доверяешь? — прямо спросила она.

Он не ответил, но явно боролся с чем-то. Выражение хмурой озабоченности на его лице перешло в смятение. Черт, подумала Кэрис, я действительно все испортила. Но дело сделано. Она спросила его напрямик и приготовилась услышать самое плохое.

Почти ненароком она украла у него еще одну мысль — потрясающе ясную. В его глазах она увидела дверь своей спальни, себя, лежащую на кровати с остекленевшими глазами, и сидящего рядом Папу. Когда это было? Кэрис задумалась. Вчера? Позавчера? Слышал ли он их? Это ли причина его неприязни? Он играл в детектива, и ему не понравилось то, что он обнаружил.

— Я не слишком-то умею обращаться с людьми, — ответил он на ее вопрос о доверии. — И никогда не умел.

Как он извивается вместо того, чтобы сказать правду! Он был оскорбительно вежлив с ней. Кэрис захотелось свернуть ему шею.

— Ты шпионил за нами, — заявила она с жесткой прямотой. — Вот в чем дело, правда? Ты видел папу и меня…

Она попыталась представить свои слова как страшную догадку. Но вышло не столь убедительно, как ей хотелось. Но какого черта? Все сказано, и пусть Марти сам думает, почему она пришла к этому выводу.

— Что ты подслушал? — требовательно спросила она.

Но ответа не последовало. Марти чувствовал не злость, а стыд за то, что подглядывал. Краска залила его лицо от уха до уха.

— Он мучает тебя, как будто владеет тобой, — пробормотал он, не поднимая глаз от струящейся воды.

— Да, в некотором смысле.

— Почему?