Невыживший ,

– Откуда ты узнал об этом?

– От сотрудников приюта, которые там работали в то время.

– Ездил в детский дом?

– Ага.

Самсонов несколько секунд подумал, потом спросил:

– Они не рассказали, в чем именно проявлялся этот нервный срыв?

– Потеря аппетита, слезливость, раздражительность, истерики.

– С врачами говорил, которые ею занимались?

– Пытался. Молчат.

– Опять конфиденциальность.

– Ну, да. Плюс, я думаю, просто не помнят, это ведь когда было, да и у них таких пациентов знаешь сколько.

– Могу себе представить. Сама Корчакова никак не объясняла свое состояние? Не жаловалась ни на что?

– Как я понял, нет.

– А что по криминалу? Проходили наши женщины по полицейским базам?

– Нет. Ничегошеньки. Ни нападений, ни изнасилований, ни несчастных случаев, даже сумочку ни разу ни у одной не вырвали на улице. Только штрафы за ПДД.

Самсонов усмехнулся:

– Оплаченные хоть? Ладно, с этим ясно. – Он повернулся к Рогожину: – А ты чем порадуешь? Как там с маслом и петухами дела обстоят?

– Я подошел к делу обстоятельно, – начал Рогожин. – По твоему методу, Валер.

– Это по какому же? – удивился Самсонов.

– А ты как-то рассказывал, что надо постараться поставить себя на место преступника. Представить, что ты действуешь в таких же условиях, и включить логику. Я решил попробовать.