Сыщик на арене

Как бы то ни было, мои товарищи были совершенно правы. Даже сильно постаравшись, трудно было привлечь к себе больше внимания, чем бабушка в тот момент. Она то и дело останавливалась, смотрела на часы, озиралась, словно ее кто-то преследовал, прищуривалась и подозрительно рассматривала всех проходящих мимо людей. В общем, вела себя так странно, что некоторые из посетителей парка уже стали с любопытством на нее оглядываться.

Как бы дать ей понять, чтобы она вела себя немножко нормальнее? Я осторожно мяукнул, обращаясь к ней. И в ту же секунду понял, что совершил ошибку. Потому что бабушка мгновенно отозвалась, подскочила к живой изгороди и заговорила прямо в за росли:

– Уинстон, что ты хочешь? Что мне сделать? Или ты увидел воррра?

Ну отлично, вдобавок ко всему у нас теперь тут женщина, беседующая с кустом! Прохожие уже стали останавливаться, показывать на бабушку пальцем и перешептываться. Гол в свои ворота, Уинстон, мои поздравления.

Бартоломео, в свою очередь, тоже попытался исправить положение – и только все усугубил: он тихонько зашипел на бабушку – наверное, в надежде, что та отойдет. Но вместо этого раздался громкий визг.

– Что это?! – удивленно закричала бабушка. – Тут же два Уинстона! Как такое может быть?

Я уже решил, что операция провалена и ее придется отменить, однако помощь вдруг пришла откуда не ждали. Из-за угла вывернул не кто иной, как директор цирка. Да-да, это, вне всяких сомнений, был именно он – я даже протер глаза, чтобы убедиться, – только не в костюме, а в обычной одежде. На нем были модно-небрежные джинсы с элегантной рубашкой, и выглядел он совершенно иначе. А что самое удивительное – с лица его исчезли усы!

– А, ла бэлла синьора! – сказал он и, ласково подхватив бабушку под руку, помог ей подняться и отвел чуть в сторону от зарослей кустарника. Бабушка была так огорошена его появлением и внешним видом, что тут же начисто позабыла о том, что у нее только что двоилось в глазах.

– Господин Балотелли, что вы тут делаете? – удивленно спросила она.

– Достопочтеннейшая, я думать, что это мольто периколозо, слишком опасно, отпускать вас одна, беспомощная, бросать на произвол эти преступники! И вот я рядом.

На слове «беспомощная» бабушка выразительно хмыкнула.

– Ничего не случилось, – сказала она. – Я все жду и жду. Но пррреступников что-то не видно.

– Достопочтеннейшая, позвольте говорить… э-э… я наблюдать за вашим поведение. И оно, э-э… ун поко, немножечко слишком заметно…

– Что вы имеете в виду? – возмущенно фыркнула бабушка.

– Э, скузи, простите, я иметь в виду, что все смотреть на бэлла синьора, потому что синьора такая… бэлла, красавица… – залепетал директор.

Хм, кое-как выкрутился. Так значит, Балотелли тоже решил, что выступление бабушки возле американских горок было слишком эффектным. Я поискал глазами Бартоломео. При появлении своего хозяина он, не желая обнаружить себя, забился в самую глубь кустарника.

– Я и не знал, что люди тоже умеют линять, – мяукнул я ему. – Да еще так быстро!

– О чем это ты? – спросил Бартоломео.

– А ты не видел? У Балотелли усы пропали!

Мой приятель ухмыльнулся.