– Ну хорошо – если вы настаиваете, дорогая госпожа Коваленко, пусть дядя Коля сидит между вами и моим кузеном Хансом-Юргеном, – вздохнув, раздраженно сказала госпожа Хагедорн. Она схватила бумажку с планом рассадки, лежавшую перед ней на столе, и принялась что-то там черкать, качая головой. Очевидно, дядя Коля порушил весь пестрый ряд, на котором так горячо настаивала мать Вернера. Интересно, в чем тут дело – может быть, он всегда одет в черное и поэтому не вписывается?
К нам подошла Беата, и я сразу понял, что ничего хорошего ее появление не предвещает.
– Доброе утро, дорогая свекровь, – проворковала она. Бабушку она удостоила лишь сухим кивком. Та прохладно кивнула в ответ. За столом, где и без того царила морозная атмосфера, похолодало еще на десяток градусов.
– Ага, я смотрю, вы тут заняты рассадкой гостей? – осведомилась Беата. – Дайте-ка я взгляну, я в этом прекрасно разбираюсь. – Она посмотрела на бумажку. – А кто такой дядя Коля? Ну нет, это никуда не годится!
Святые сардины в масле, неужели сейчас все пойдет по второму кругу?! Прежде чем это случилось, я сорвался с места и побежал на конюшню в надежде обнаружить там Киру. Она пропала еще до завтрака, и я опасался, что она пошла встречаться с теми другими ребятами. И с их дурацкими пони!
Я заглянул в стойло черного пони, который так понравился Кире, но моей подруги там не было, как, впрочем, и самого пони. Пришлось пустить в ход детективную сноровку: если он не здесь – значит, в манеже. Причем с моей любимой Кирой! Какая наглость! Все им выскажу!
В считаные секунды я, как настоящий спринтер, преодолел расстояние до манежа, протиснулся под бортиком и обнаружил, что моя догадка верна. Кира сидела верхом на Булли, которого вел в поводу по кругу вчерашний мальчик. МЯВ! Значит, все-таки Булли! Какое же невыносимое зрелище! Затронута моя кошачья честь! МОЯ Кира променяла меня на какого-то ржущего, разящего наво зом пони! Ну погодите, я вам покажу! Украсть сердце моей девочки – такого я никому просто так не спущу!
Я как можно тише подкрался к пони – мы, кошки, славимся этим умением. Оказавшись примерно в метре от него, я с громким шипением бросился на Булли и впился когтями ему в заднюю ногу. Он страшно перепугался, раза три или четыре дико взбрыкнул – и Кира, вылетев из седла и описав в воздухе широкую дугу, шлепнулась в песок посреди манежа. Признаюсь, в тот момент я испытал легкое угрызение совести. Но я ведь сразу заподозрил, что черный пони чрезвычайно опасен. И убедительно это доказал. Теперь-то уж никто не станет отрицать, что от этого чудовища следует держаться подальше, мяу!
– Уинстон, ты что – совсем рехнулся?! – возмущенно обратилась ко мне Кира, потирая правую руку.
Кто – я?! Рехнулся?! Это ведь злой пони ее сбросил, я был тому свидетелем! Я обиженно мяукнул в ответ. Уинстон Черчилль не позволит так с собой обращаться!
Мальчик подбежал к Кире и подал ей руку, чтобы помочь встать:
– Ух, ну и полет, аж дух захватило! Это потому, что Булли так испугался кошки, он не нарочно, правда. Тебе больно?
Кира покачала головой:
– Да нет, не очень, я уже в норме. И я понятия не имею, что это вдруг нашло на Уинстона. Он ведь прямо-таки напал на беднягу Булли!
Она отряхнула песок со штанов, потом подошла к пони, который тем временем уже пришел в себя и смирно стоял рядом, наблюдая за происходящим.
– Бедный Булли! – Кира ласково погладила его по шее. – Испугался, да? Мне очень жаль, прости, бедняжка!
МУРРР-МЯУ!!!
Тут пони вдобавок ко всему заржал, и в этом «УИХИХИ» мне послышалась откровенная насмешка. Какая подлость! Какая наглость! Ну нет, этого я уже не потерплю! С высоко поднятой головой я потрусил из манежа. Пусть Кира дружит со своими новыми друзьями сколько влезет, посмотрим, как она потом запоет.
Только бы пережить эти ужасные выходные, а уж как вернемся домой – так все. НИКОГДА больше не буду водиться с Кирой – нет, нет и нет. Вот так-то! Пусть сколько хочет вымаливает моей дружбы – не буду обращать на нее ни малейшего внимания. В конце концов, я ей не кукла, чтобы поиграть со мной, а потом забросить! К тому же теперь у меня и времени на нее не будет. Я ведь стану гордым отцом шестерых котят. И позабочусь об их прекрасном воспитании. Привью им уважение и порядочность. Объясню, что такое дружба и как ею дорожить. И уж мои-то дети наверняка не предадут лучшего друга ради пони. Или еще какого-нибудь невесть откуда взявшегося существа. Они будут как скала средь бури. Надежны и непоколебимы. Потому что будут брать пример с отца, то есть с меня, мяу!
Не успели Кира с мальчиком и глазом моргнуть, как я стремительно выбежал из манежа. Кира еще что-то крикнула мне вслед, но я сделал вид, будто ничего не услышал. Если бы она рассыпалась в извинениях, это, возможно, могло бы как-то исправить ситуацию, но, сдается мне, она сказала нечто совсем иное. Скорее что-то вроде: