Медсестра усмехнулась.
– Решайте, ради бога, папочка. А мы пока родимся. Да, малыш? – она снова приподняла простыню, обращаясь к кому-то у меня между ног.
– О господи…
Он хотел было убежать – вероятно, требовать, чтобы прислали анестезиолога, но я не пустила – уже ничего не соображала. Вцепилась в его руку, как утопающий в соломинку и не отпускала, пока везли на каталке в палату, пока переодевали и укладывали на высокую кушетку с поручнями.
Анестезиолог пришел сам, осмотрел меня, померял давление, посмотрел на мониторы… и покачал головой.
– Опасно… Эпидурал затормаживает схватки, а на таком этапе… Нет. Не возьмусь. Не то придется вообще резать. Рожайте сами, девушка. А я не берусь.
И ушел.
– Сууука! – взвыла я в потолок. Где это видано?! И это супер-бупер клиника?! Еще пусть повитуху позовут, уроды!
Новой схваткой прорезало так, что в глазах зарябило. Медсестра мешалась, бегала вокруг, прикрепляя какие-то новые датчики, штуку для давления и лепеча что-то по-английски, но с таким жутким индусским акцентом, что я в нормальном состоянии-то не поняла бы.
– А ну-ка встань! – Донской вдруг остановил медсестру жестом, и потянул меня за руку, как только отпустило.
– Чего? – охая от стягивающей поясницу и таз боли, я потянулась следом, не понимая, что ему нужно от меня, и как я могу встать, когда через секунду
– Мисс, хватит! – рявкнул вдруг на тетку, не оставляющую меня в покое. Та аж подпрыгнула. – Встань и облокотись на кушетку, Лера. Ага, вот так…
– Ты откуда знаешь? – огрызнулась я, слушаясь, но уже готовая обвинять его во всех смертных грехах.
Все из-за него! Никогда больше… Не дотронется до меня без презерватива – пусть хоть разводится!
И так учебу теперь непонятно как заканчивать…
Новая схватка ослепила… вогнала в какое-то странное, обжигающее оцепенение, будто нижнюю часть моего тела скрутили жгутом, чтоб не дергалась, и погрузили в чан с кипящим маслом… Вцепившись ногтями в хлопчатую простынь я зажмурилась, пережидая, перепрыгивая с одного маленького вдоха на другой…
– Я тебя люблю.
Как сквозь туман слова достигли моих ушей. Вспомнив, как дышат без хрипов и стонов, я приоткрыла один глаз.
– Ты что… почувствовал… что… я хочу тебя убить?
Донской, согнувшись и опираясь на кровать рядом со мной, боднул меня лбом.