Вот и все. То есть не все, конечно – вряд ли декан так просто оставит меня в покое. Но, по крайней мере, все ясно с тем, в какую сторону наши отношения идут. И даже если они и изменились после этой ночи, и вообще неоднозначны, совершенно понятно, что показывать он мне это не намерен. Наоборот, будет делать все, чтобы убедить меня (и себя) в обратном.
Потому что не нужно ему «вот это вот все». И без любви жизнь прекрасна.
– Поехали, – скомандовал Матвей, снова появившись в прихожей, уже полностью одетый.
Я подняла на него глаза… и на мгновение все мои печальки разбежались по углам. Даже рот открыла – до такой степени шли ему простые синие джинсы и серый свитер с треугольным вырезом.
Одуреть! Лет на десять помолодел, ей богу!
– На лекции только так не одевайся, – посоветовала ему, вставая и шумно проглатывая слюну.
Он усмехнулся.
– А то что? От ревности замучаешься? – и подобрал с полочки ключи.
От их бряканья я снова поникла – забыла ведь, что меня домой везут! Потом встряхнулась и развела гордо плечи – нечего тут раскисать и показывать, какая ты вся из себя тряпка.
Тем более сама все и замутила. Лежала бы сейчас в ванне и расслаблялась… Так нет же – надо было повыпендриваться, норов показать…
Дверь передо мной раскрылась, я шагнула к выходу…
– Ох дура… – декан развернул меня, закрывая за моей спиной дверь.
Сердце заколотилось – да так сильно, что я руку к груди подняла, чтоб не выскочило.
– Почему… дура?
Он навис надо мной, уперев обе руки в дверь за моей головой. Чуть склонил голову, глядя на меня так, будто пытался понять - залезть мне в голову, в самый мозг. И спросил.
– Ты серьезно? Серьезно вот сейчас домой собралась?
Глава 22
– Это эпиляция?
– Да нет, просто побрилась…
– Хм… Не колется… – согнутая в колене нога немного поелозила между моих, раздвигая их.