Лавка дурных снов

На груди, где блюстители порядка в вестернах носят жетоны, у обоих красовалось по пуговице с красным глазом. Уэсли решил, что эти глаза тоже живые. И следят за ним.

– Как вы узнали, что это я?

– По запаху, – ответил старик, и самым жутким было то, что на шутку это вовсе не походило.

– Что вам нужно?

– Ты знаешь, почему мы здесь, – сказал молодой. Старик умолк и снова заговорил только в самом конце беседы. Слушать даже одного из них было настоящей пыткой. Казалось, гортань пришельца забита сверчками.

– Думаю, да, – согласился Уэсли. Его голос звучал твердо, во всяком случае, пока. – Я нарушил Законы Парадокса.

Он молился, чтобы они не знали о Робби, и надеялся, что так и есть: в конце концов, «Киндл» был зарегистрирован на Уэсли Смита.

– Ты понятия не имеешь, что натворил, – задумчиво произнес человек в желтом плаще. – Башня сотрясается, миры содрогаются, розу знобит, словно зимой.

Очень поэтично, но не слишком доходчиво.

– Какая Башня? Какая роза?

Уэсли чувствовал, как на лбу выступают капельки пота, хотя в квартире у него всегда было прохладно – так ему больше нравилось.

Это наверняка из-за них, подумал он. От этих ребят пышет жаром.

– Это не имеет значения, – ответил молодой. – Объяснись, Уэсли из Кентукки. И сделай это хорошо, если хочешь снова увидеть солнце.

Уэсли ответил не сразу. В голове крутилась одна мысль: Это суд надо мной! Но ему удалось отбросить ее. И помогла в этом злость. Она была лишь жалким подобием того, что он чувствовал по отношению к Кэнди Раймер, однако хватило и этого.

– Должны были погибнуть люди. Почти дюжина человек. Может, даже больше. Для вас это вряд ли имеет значение, а для меня имеет, особенно если в числе этих людей женщина, которую я люблю. И все из-за эгоистичной пьянчуги, которая не желает с собой бороться. И… – Он чуть не сказал «мы», но вовремя спохватился. – И я даже не причинил ей вреда. Так, слегка ударил. Не смог удержаться.

– Вы никогда не можете удержаться, – отозвалось существо, сидевшее в его любимом кресле, отныне навеки утратившем этот статус. – Девяносто процентов ваших проблем вызваны неумением сдерживать свои порывы. А тебе не приходило в голову, Уэсли из Кентукки, что для существования Законов Парадокса должна иметься причина?

– Я не…

Существо возвысило голос:

– Конечно, «ты не»! Мы знаем, что «ты не». И здесь мы потому, что «ты не». Ты не подумал, что один из людей в этом автобусе может стать серийным убийцей, на совести которого окажутся десятки отнятых жизней, в том числе ребенка, который мог вырасти и найти лекарство от рака или болезни Альцгеймера. Ты не подумал, что одна из этих девушек может родить будущего Гитлера или Сталина, настоящее чудовище в человечьем обличье, которое убьет миллионы подобных тебе людей на этом уровне Башни. Ты не подумал, что вмешиваешься в ход вещей заведомо выше твоего понимания!

Нет, конечно, он ни о чем таком не подумал. Он думал только об Эллен. А Робби – только о Джози Куинн. И вместе они думали об остальных. О том, как они кричали, когда пламя вытапливало жир из их кожи и он стекал по костям; о том, как они умирали, возможно, самой жуткой смертью, которую Господь только может наслать на страждущее человечество.