Лавка дурных снов

– Твоя жена, Хай? – спрашиваю я.

– Подружка, – отвечает он. – Отправляйся домой, Грэнни. Синоптики обещают, что к трем часам здесь будет лить как из ведра. Я просто жду Дипунно и Лопеса, чтобы отменить игру.

– Ладно, – говорю я. – Спасибо.

Направился было к выходу, как тут он мне вслед:

– Грэнни, у этого твоего вундеркинда все в порядке с головой? Потому что он разговаривает сам с собой, когда стоит в «доме». Шепчет прямо как заведенный.

– Он, конечно, не семи пядей во лбу, но он не псих, если ты об этом, – отвечаю я. Тогда я ошибался, но кто же знал? – А что он там бормочет?

– Не то чтобы я прислушивался, когда стоял позади него – на второй игре против Бостона, – но знаю, что говорит он о себе. В этом, как его, третьем лице. Шепчет что-то вроде: «Я смогу, Билли». А потом, когда выронил фол-тип, который принес бы три очка, сказал: «Прости, Билли».

– Ну и что? До пяти лет у меня был невидимый друг по прозванию шериф Пит. Мы с шерифом Питом пронеслись по многим шахтерским городкам.

– Ну да, но Билли-то уже не пять лет. Разве что здесь. – Вендерс постучал по своей большой голове.

– Он вот-вот получит пять как первый номер среди отбивающих, – отвечаю я. – Вот что для меня главное. Плюс он чертовски классно блокирует в «доме». Признай это.

– Признаю, – соглашается Вендерс. – Этот сучонок не знает, что такое страх. Еще один признак того, что у него не все дома.

Я больше не собирался слушать, как судья обливает грязью моего подопечного, так что сменил тему и спросил – как бы в шутку, – станет ли он честно судить завтрашнюю игру, даже если на подачи выйдет его друг-приятель Ду.

– Я всегда сужу честно, – отвечает он. – А Дузен – тщеславный урод, который спит и видит себя в Зале славы. Он сто раз ошибется и ни разу не признает своей вины. К тому же этот сукин сын постоянно пререкается, но понимает, что со мной это не пройдет, потому как я не намерен слушать его трепотню. Так вот, судить я буду честно, как всегда. Поверить не могу, что ты это спросил.

А я поверить не могу, что ты расселся тут, почесывая задницу, и называешь нашего кетчера полным идиотом, подумал я. Но ты это сделал.

В тот вечер я пригласил свою жену на ужин, и мы очень мило провели время. Танцевали под оркестр Лестера Ланнона, насколько я помню. Целовались в такси. Хорошо выспались. Потом я очень долго спал из рук вон плохо – все кошмары мучили.

Дэнни Дузен подавал мяч в дневной из двух назначенных на тот день игр, но мир «Титанов» уже провалился к чертям, только мы еще об этом не знали. За исключением Джо Дипунно. Когда стемнело, мы убедились, что вчистую прогадили сезон, потому что наши первые двадцать две игры наверняка вычеркнут из истории бейсбола вместе с любым упоминанием о Билли «Блокаде» Блейкли.

Я немного опоздал из-за пробок, но подумал, что это не важно, поскольку всю неразбериху с формой уже уладили. Почти все ребята были на месте, кто-то переодевался, кто-то играл в покер или просто сидел, травя байки и покуривая. Дузен и Билли устроились на складных стульях в углу рядом с автоматом с сигаретами. Парень уже успел надеть форменные штаны, а Дузен был в одних трусах – зрелище не из приятных. Я подошел взять пачку «Винстона» и прислушался. Говорил в основном Дэнни.

– Этот гребаный Вендерс ненавидит меня, – говорит он.

– Ненавидит тебя, – повторяет парень, а потом добавляет: – Гребаный Вендерс.

– Вот именно. Думаешь, он хочет стоять за базой, когда я одержу двухсотую победу?