Про наших мужчин мы почти не разговаривали. Люся больше рассказывала про свой новый дом, про друзей, про одного из клиентов.
— А этика? — спросила я, глядя на нее с улыбкой.
— Ты же никому не скажешь, — подмигнула мадам адвокат. — Зато, если приедете к нам в Прованс, ты никогда не свяжешься с мсье Бюжо. Как только увидишь господина в соломенной широкополой шляпе, в костюме и шлепанцах, разворачивайся и беги. И ни в коем случае не проходи мимо его дома с собакой, он обязательно подаст на тебя в суд и даже притащит доказательства, что твой пес нагадил на его газон.
— А если мой пес не гадил?
— Мсье Бюжо найдет доказательства, — весело рассмеялась Люся.
— Какой ужас, — я передернула плечами, но тоже хохотнула, когда моя собеседница подняла руку, делая вид, что сжимает в пальцах пакет, и потрясла этой конструкцией перед моим носом, парадируя клиента:
— Мадам Люсиль, вы поглядите на эти экскременты! Угадайте, где я их нашел? На своем газоне! Я уверен, что это мальчишка Вальян опять выпускал свою шавку! Он хочет загнать меня в могилу! И что вы на это скажете, мадам Люсиль? Мы обязаны их засудить! А мальчишке нужно дать пожизненное! — Люся закатила глаза, сжала собственное горло и вывалила язык: — Бе-е… Ужасный сутяжник. Ему уже отказали почти все адвокаты в нашем городе. Мы пока еще держимся, потому что мсье Бюжо стал нашей живой рекламой.
— Издержки профессии, — с пониманием кивнула я.
— Точно, — ответила Люся. — Выбираемся?
— Пора, пока не отрастили жабры, — хмыкнула я.
В сад мы не пошли, нашли другое местечко — широкий балкон, на котором стояли два плетеный кресла и столик между ними. И солнце как раз светило в нужную сторону, так что балкончик вполне себе заменил сад. Им мы любовались из кресел.
— Сейчас посмотрю, что там у нас есть из закусок, — сказала Люся, после того, как мы пригубили с ней по первому бокальчику. За непринужденной болтовней закуской мы не озаботились сразу, а сейчас она вроде как оказалась бы кстати. Перекусить хотелось. — Я быстро, не скучай.
Людмила ушла, а я осталась в одиночестве. Зажмурившись, я блаженно потянулась. Хорошо! Правда, хорошо. Вот такая блаженная лень, когда можно просто расслабиться и с чистой совестью предаться безделью — это приятно. Это тебе не лежать на диване, думая, что вот сейчас, еще чуточку, и ты обязательно встанешь и помоешь полы, или загрузишь белье в стиралку. Или придумываешь, как отказаться от прогулки с подругой, потому что не хочется выходить из дома. А в понедельник ты идешь на работу, понимая, что и отдыха толком-то не было. Два дня исчезли в пустоте. Да, иногда такое накатывает, особенно после тяжелой рабочей недели. Совершенно бестолковое состояние. Потому нынешнее состояние покоя мне нравилось, я действительно отдыхала.
Умиротворенно вздохнув, я открыла глаза и взяла недопитый бокал. После сделала глоток и чуть не поперхнулась, когда я за спиной раздалось ехидное:
— Любишь выпить, Верочка?
Я гулко проглотила вино. После поставила на столик бокал и обернулась. Старушка обнаружилась прямо за моим креслом. Ее тонкие пальчики сжали спинку, и меня сверлил недобрый взгляд.
— Ты знаешь, что женский алкоголизм неизлечим? Пьяница мать — горе в семье, — назидательно продолжила старушка.
— Да вы присаживайтесь, — предложила я бабульке. — В ногах правды нет. Вам налить вина? Очень приятное вино.
— А я в своем доме, — ответила стервозная пенсионерка. — Себе место найду. И вина мне не надо, тьфу, на эту пакость. Значит, внучку мою спаиваешь? Ох, и нашел себе бабу Костик. Ну и наше-ол, — протянула Анна Леонидовна. — Без слез не взглянешь.
Она все-таки обошла столик и уселась в Люсино кресло. Я откинулась на спинку своего кресла и прикрыла глаза, ожидая, что еще выдаст баба Нюра. Нет, я не нервничала, хотя ее появление подпортило момент. И все-таки мне было плевать, что она выльет на меня, лишь бы не кислоту.