— Я тоже соскучился. Уже скоро приедем. Целую.
— И я тебя, — промурлыкала я и ослепила женщин счастливым оскалом.
— Всё-таки Костик — замечательный мальчик, — как бы между прочим заметила баба Нюра, прекращая свое молчание, которое хранила во время просмотра фотографий. — Такого еще заслужить надо. С ним может быть только порядочная девушка…
— Мама!
— Да что я опять сказала?! — возмутилась бабуля. — Да ну вас. Пойду я.
Мы дружно проследили за тем, как Анна Леонидовна покидает летнюю кухню, на которой мы сидели, и, наверное, у каждой из нас мелькнул в голове вопрос: «Что она задумала?». Но ответа не было, и мы вернулись к разговорам ни о чем. О том, что произошло совсем недавно, никто не вспоминал. Кто хотел ковыряться в грязи, тот ковырялся, и это была вовсе не Римма со своими цветочками.
Хотя не скажу, что в этот раз я осталась равнодушна. И аплодировать зарвавшейся бабульке уже не хотелось. Меня начали утомлять ее оскорбления. Пусть они относились к мифической невесте Колчановского, которой могла оказаться кто угодно, но выслушивала их все-таки я. И мало того, что меня уже прямым текстом назвали проституткой и шалавой, так еще и моих родных задели. А вот это уже было действительно неприятно. Ни моя мама, ни папа, ни даже дядя не заслужили оскорблений в том, что они вырастили шалаву. А если учесть, что говорил все эти мерзости человек, который жил с подобным персонажем и превозносил его до небес…
— Уф, — я выдохнула, помимо воли поддавшись эмоциям, и за столом воцарилось молчание.
Люся и Римма бросали на меня осторожные взгляды, но пока не спешили ни успокаивать, ни убеждать в маразме Анны Леонидовны. Мне это и не требовалось. Они и так показали свое несогласие с поведением бабы Нюры, ни к чему было усугублять внутрисемейный конфликт. Однако покинуть коттедж мне хотелось отчаянно сильно, несмотря на то, что мне нравился и дом, и люди, жившие в нем, но вздорная старуха портила всё впечатление.
— Еще пирожок, Верочка? — спросила меня Римма, заметив, что я бросила взгляд на экран телефона.
— Нет, спасибо, — улыбнулась я. — Уже сыта.
— Вер, да не обращай ты внимания на бабушку, — все-таки не выдержала Люся. — Мы тебя в обиду не дадим.
— Я говорила про пироги, — ответила я и благодарно пожала руку Людмиле. — Всё хорошо, правда. Пусть говорит, что вздумается, мне плевать. — Мне уже не было плевать, но говорить об этом гостеприимным женщинам я не собиралась. — В конце концов, мы с Костей счастливы, и никакая баба Нюра с ее оскорблениями не поколеблет этой данности.
— Молодец, — снова заговорила Римма. — Правильная позиция.
Люся просто обняла меня за плечи и прижала к себе. После отпустила и поднялась на ноги.
— Пойдем, прогуляемся, — сказала она. — Я после разговора с бабулей еще взвинчена, надо немного голову проветрить.
— Идем, — согласилась я. — Только недалеко, скоро мужчины приедут.
Вот не хотелось мне оставлять шефа наедине с престарелой аферисткой. Не потому, что она может ему что-то на меня наговорить — за это я не опасалась. У нас с шефом были не те отношения, чтобы бояться языка бабы Нюры. Но не хотелось, чтобы она вынудила его крутиться вокруг себя, и мешала нашему отъезду. Повторюсь, покинуть коттедж мне хотелось всё сильней.
— Да мы рядышком, — пообещала Люся. — Увидим, когда появятся.
И мы направились к калитке. Когда я обернулась, то увидела в окне первого этажа лицо Анны Леонидовны. Взгляд не разглядела, но почему-то была уверена, что она злорадствует. Может и почуяла, что все-таки достала. Да и черт с ней. И с этой мыслью я покинула территорию коттеджа вслед за Люсей.