Она была любительницей поговорить, я понял это с самого начала. После полуночи сюда заходят только болтуны и люди, погруженные в мрачные думы. Мне даже не нужно было ничего говорить, но если бы я совсем молчал, то в ее рассказе получались бы паузы.
– Ваш парень?
– Да. Чертова амфибия. Он должен быть здесь. Мы договорились о встрече.
– Что же будет с ребенком?
– Кто знает? Некоторые парни и не люди вовсе.
Она отодвинула тарелку и потыкала булочку. Я ее вполне понимал: я бы тоже не стал это есть. Мюррей никогда не спрашивал, умею ли я готовить.
– Смотрите, огни… – она имела в виду морское сияние. Это местный инсмутский феномен – зеленоватое свечение прямо над мелководьем. Все удивляются, когда впервые их видят. – Он скоро придет. Сделайте еще один имбирный эль.
Я дал ей бокал. На этот раз она выпила его медленнее. Капитан Ахаб безумно смотрел на меня с мягкой обложки книги, одержимый своим белым китом. Сумасшедший ублюдок. Я бы посмотрел на него в каком-нибудь ток-шоу с активистами Гринписа.
С пляжа что-то надвигалось. Девушка поерзала на табуретке, неловко ограждая свой живот от края барной стойки. Так или иначе, она казалось не слишком заинтересованной.
– Это он.
– Он тут все намочит.
– Так и будет.
– Ну и ладно. Уборкой здесь занимаюсь не я. Это делает парень, который работает в дневную смену.
Теперь запел Синатра. Самый главный певец. «Без четверти три…»
– Здесь только я и ты, – произнес я под музыку мэтра. У девушки была глуповатая, кривая, болезненная улыбка. Зубной камень.
Дверь распахнулась, и он проковылял вовнутрь. Как можно было догадаться, выглядел он не очень. Ему потребовалось немало времени, чтобы пройти до стойки. Он тяжело дышал. Нелепо волочась, напоминал Чарльза Лоутона в роли Квазимодо. Было понятно, что она в нем нашла. За ним тянулся тонкий влажный след. К тому моменту, когда он добрался до барной стойки, она допила свой эль.
Он с трудом забрался на табурет. Его мокрые перепончатые пальцы пытались ухватиться за край стойки. Кожа на его щеках и шее надувалась и сдувалась, когда он попытался улыбнуться девушке.
«…я бы многое мог рассказать, – пел Фрэнки, – но ты должна придерживаться своих правил».
Она поставила стакан и посмотрела мне прямо в глаза, улыбаясь:
– Сделайте один коктейль для моего малыша и еще один для этой жабы.