Он вздохнул.
Флориан достал из калеты грошик и бросил ему его на ту белую ладонь. Не двинулся нищий, не ехал Шарый.
– Расскажи-ка мне, куда я приеду этим трактом? – сказал он.
– А это воеводинская дорога, которую изъездил пан Винч, люди говорят, – проговорил старик. – Я там не знаю. Вы тоже не здешний, – говорил он, – наверное, от воеводы по делу посланный, потому что он, слышал, в Поморье?
Шарый смолчал, размышляя, и, не отвечая, предпочёл сам бросить вопрос:
– Что там в мире слышно?
– Что? Как не мор, то голод, как не голод, то война, – говорил нищий, – а теперь люди что-то очень о войне поговаривают! Не дай Боже… Как первые сёла загорятся, все пойдут в леса… Вороны уже каркают, каркают, аж выкаркивают…
В конце любопытный дед бросил снова:
– Панко не в Познань…
Флориан гневно замахнулся рукой.
– Где же!
– Тогда повернуть нужно! Повернуть! – сказал дед.
– Сперва я должен постоялый двор найти и отдохнуть, – сказал Шарый, – с Богом!
И миновал нищего…
Тот стоял сгорбившись… а когда Шарый оставил его за собой, обернулся, не спеша начал выпрямляться, и когда его уже не видел, шея его разогнулась и крест – сделался сильный парень, с издевательской усмешкой на лице. Живым шагом он направился прямо к поморянам.
Флориан въезжал в лес, когда слуга ему шепнул:
– Этот дед – вор что ли, из-за пазухи у него светилось что-то спрятанное, словно из золота.
– Тебе, видно, кусок бронзы золотом показался, крестик на верёвке ты, должно быть, считаешь восхитительным.
Парень не сказал ничего, но покачал головой.
Въехав в лес и будучи уверен в своей дороге, Шарый поправился на седле, сдавил коня и, обратившись к челяди, дабы не оставалась в тыле, пришпорил коня.