Как-то раз она проснулась в два часа ночи. Повышение квалификации так изматывало, что из кабинета она шла прямиком к себе в спальню и просыпала обед. Ей показалось, что в комнате вибрирует телефон, хотя телефона у нее не было. Вибрации усиливались, и скоро весь дом запульсировал с интервалом в пять примерно секунд. Она ощущала нечто подобное, когда машины, проезжавшие мимо ее дома в Бруклине, врубали басы: все дребезжало, как будто к дому через спящие поля Мюра шагал великан.
Продолжалось это минуты две и достигло пика: Джулия опасалась, как бы из окон не вывалились престарелые стекла. На финальном ударе ее кровать съехала на фут влево и с потолка посыпалась трехсотлетняя пыль. Где-то все же разбилось окно — а может, тарелка. С нижних этажей хлынул свет, озарив кипарисы на той стороне лужайки.
Потом все вмиг прекратилось, оставив за собой звенящую обожженную тишину. Позже, час спустя, Джулия услышала, как другие поднимаются в свои комнаты. Асмо яростно прошипела, что они попусту тратят время, но ее тут же заткнули.
Наутро все вели себя так, будто ничего не было, только Фиберпанк украсился багровым синяком на виске. Ну и нууууууу…
Когда Джулия достигла двухсотого уровня, ей испекли торт. Две недели спустя, через полтора месяца после приезда в Мюр, она отправилась спать с двухсот сорок восьмым, предвкушая завтрашний день. И вот свершилось: Айрис познакомила ее со сложными чарами, отводящими энтропию в близлежащей местности на пять секунд назад. Их радиус охватывал только двор, но впечатление было сильное.
Теория представляла собой воронье гнездо различных эффектов. Джулия сомневалась, что такая неразбериха может сработать, но у Айрис получалось, а через несколько часов получилось и у нее. Она применила чары, и рассыпанные только что кубики сложились в башню сами собой.
Это и был двести пятидесятый уровень. Айрис расцеловала ее в обе щеки — zo Fransh[50] — и объявила, что их работа завершена. Джулия, которой не верилось, предложила прогнать все сначала с первого уровня, но Айрис не захотела: она и так насмотрелась вдоволь.
Остаток дня Джулия прогуливалась по отрадно прямым и тенистым дорожкам через опаленные солнцем поля. Мозг, раздувшийся, как живот после обильной трапезы, впервые на ее памяти не чувствовал голода. Час она посвятила компьютерным играм. Вечером Фиберпанк состряпал им замечательный буйабесс с морским чертом и шафраном. Открыли пыльную бутылку «шатонеф-дю-пап» — этикетка без рисунка давала понять, что вино это стоит целое состояние. Перед отходом ко сну Царап велел ей явиться утром в Библиотеку — не в Длинный Кабинет, а в Библиотеку.
Проснулась она рано, когда жара еще не настала. Погуляла еще немного по не слишком живописной округе, распугивая французских козявок, понаблюдала за крошечными белыми улитками, промочила ноги в росе. Утро дня рождения, да и только. Из суеверия Джулия не пошла в столовую завтракать; без пяти восемь она взяла на кухне рогалик и нервно сжевала его по дороге в Библиотеку.
Ей вспоминалась другая библиотека, бруклинская, и тот день, когда она вошла в лифт. С тех пор она все время падала, как будто ступила в пустую шахту, но сегодняшний день обещал приземление. Она уже и забыла, что это значит — быть своей, жить по ту же сторону зеркала, что и все остальные.
Дверь в Библиотеку Джулия уже как-то пробовала, но та не открылась, а взламывающие чары она применять не стала — надоело взламывать двери. Она постояла еще минуту, теребя свое легкое платье и следя за стрелкой часов в холле.
В урочный час дверь отворилась сама собой. Джулия опустила запрокинутую голову и вошла.
Все другие сидели за длинным столом. Для того, кто реставрировал ферму, Библиотека явно стала венцом трудов. Перекрытия всех трех этажей убрали, открыв стропила на высоте тридцати футов. В высокие узкие окна лазером било солнце. Книжные полки на стенах тянулись до самого верха, что было бы непрактично без дубовых висячих платформ, готовых поднять читателя на любую потребную ему высоту.
Когда Джулия вошла, все умолкли, и девять лиц обратились к ней. Перед некоторыми стояли пюпитры с заметками — прямо заседание правления, ООО «Гениопсих». Царап сидел во главе, на противоположном конце имелось одно свободное место.
Джулия робко отодвинула стул и села. Ишь уставились — можно подумать, это комиссия по условному освобождению. Ладно. Она их требования выполнила, теперь их черед. Карты на стол: выкладывайте свои и рыдайте.
— Так чем же мы тут занимаемся? — спросила она.
— А ты чего бы хотела? — Вопрос задал не Царап — Гаммиджи. Сама скажи, чуть не ответила Джулия, ты у нас экстрасенс. У Гаммиджи, сложенной как модель, высокой и тощей, лицо было слишком длинное и строгое, чтобы считаться красивым. Джулия затруднялась определить ее национальную принадлежность — не персиянка ли?
— Того, что следует по порядку. Что там у нас — уровень двести пятьдесят первый?
— С чего ты взяла, что есть такой уровень?
— Наверно, с того, что есть уровни с первого по двести пятидесятый, — сузила глаза Джулия.
ebooksa