С тактическим планшетным компьютером кавалерственная дама Умба ни на секунду не расставалась, контролируя условия полета и отслеживая в онлайне оперативную обстановку по всей зоне вмешательства ордена. Где-то на середине пути к пункту назначения она обрадовано воскликнула:
— Народ, на ловца и зверьки бегут!
Слева по курсу не очень далеко мелкое бандформирование сепаратистов баньоро из Уганды, партизанят последыши свергнутого диктатора Иди Амина. Они у нас что-то вроде руандийских голосеменных из хуту. Как всегда, у тех и других самцов два ржавых китайских «АК-47» и одни рваные штаны на троих-четверых.
Далековато аминовские гаденыши забрались, обычно они шарятся западнее. Ужас, какие эти бесштанные недобитки надоедливые и упертые…
Т-а-а-к… Пускаю колымагу в тактическую штурм-петлю на автопилоте и разделываемся с туземными бандитами. Поверьте, народ, их жалкие жизни у нас ценятся намного меньше благополучия прочих узконосых обезьян-гоминидов.
Ружьишки, между прочим, свои опробуете учебно-тренировочными боеприпасами, пристреляете оружие маленечко по нормальным мишеням, поохотимся в кружок на диких голых обезьян в ньиках…
Рыцари Патрик и Павел от участия в круговой охоте с воздуха холодно воздержались. Остальные же, две дамы и рыцарь, не горячась, круглым счетом уложили в высокой траве незадачливое бандформирование, чем-то не угодившее невидимым могучим духам огня и неба. Всех, кто их прогневил, они бесшумно, снайперски поразили с чистых голубых небес унитарными выстрелами калибром 12,7 миллиметра.
«Сафари в ньиках, судари мои…»
В прошлом году рыцарь-неофит Филипп точно так же тренировался в Чечне, упраздняя партизан-исламистов. «Аллах им судья, ваххабитам, а я Нике и Пал Семенычу успешно сдал зачет по снайперской стрельбе. И нынче в Кении охулки на руку не положил с тепловизионным прицелом…»
Для рыцаря Филиппа не составляло секрета, что в течение перелета от Найроби до Субуго его прецептор погрузился в прорицание и осмысление далекого прошлого, мало обращая внимания на мелькающие внизу африканские пейзажи и рельефы, которые огибал автопилот «серафима» на предельно низкой высоте над поверхностью земли. Незадолго до посадки рыцарь Павел поделился полученными сведениями с коллегами.
— …Таким вот модусом, друзья мои, мы с барышней Анфисой галопом по дромосам античных харизматиков посетили мероитскую Алву и древнеримскую Апполонию… Вернее, их сегодняшние жалкие останки от былого и живого великолепия…
Увы-увы, время прожорливо, но человек еще прожорливее, не правда ли, Филипп Олегыч?
— По-латыни оно звучит благозвучнее, Пал Семеныч, — деликатно отозвался Филипп, давая наставнику необходимое время, чтобы точнее высказаться, сформулировав пророчество из будущего в прошлое. — Tempus edax, homo edacior.
Энтропию еще в античности натурфилософски приметили. Среди прочих, тот же Овидий о всепожирающем времени…
— Даром что наш Апедемак, хм, omnia morte, поэтическому оракульству не внял, за это и поплатился утратой доступа к асилуму. В Алве арка кирпичного Львиного храма, что располагается между южным некрополисом и железной дорогой, для него закрыта. Он ее не ощущает в сверхрациональной топологии.
Из моего прорицания на местности не могу заключить, насколько он нынче силен, знающ и боеспособен, но дороги назад в прошлое у него определенно нет.
Разве что попытаться ему, оному извергу, проникнуть в какую-либо зону древнего зла. Хотя этого обстоятельства изгой Апедемак не знает, не понимает и, в очевидности, не додумается, не вспомнит в анималистической метаморфе о темпоральной мистерии Архонтов Харизмы.
На всякий непредвиденный случай никоим образом и подобием нельзя подпускать Апедемака к затопленному острову Филе — к тамошним руинам между храмовыми постройками капища Исиды и «Киоском Траяна» у первой Асуанской плотины. Это ближняя отсюда зона сверхрационального зла, доставшегося нам в наследие от тысячелетней войны античных харизматиков.
Да-да, друзья мои… Нубийское прозвище Апедемак ему подходит, но все ж таки он родом из Нумидии и принадлежал к филии дионисийских интерзиционистов «Либер Патер» в киренском городе Лептис Магна. Звали его в ту пору римским именем Клувий, когномен Лео Югуртул.
Исчез архонт-неофит Клувий в достопамятном 127 году от Рождества Христова, внове объявился в 343-м. Возможно, примкнул к цизальпинским апостатам-евгеникам и подвергся их ритуалу сокрытия прозелитов.
ebooksa