Ярмо Господне

В беспорядочной натуре, чтобы осуществить передачу хромосомного набора одним-единственным сперматозоидом, их обычно требуется примерно 200 миллионов, транслируемых по коаксиальному семяпроводящему кабелю-пенису. Вот и вся любовь к двум помидорам. В середке — сплошь физика и никакой вам лирики полюбовного репродуктивного акта…

Филипп пристально всмотрелся в жену и спросил, казалось бы, не в тему:

— Настена, скажи-ка, почему ты физику и лирику сравниваешь? Вроде бы эти понятия не стыкуются, не в ту степь, то и другое не из одной и той же оперы.

Настя озадачилась:

— Не знаю, Фил… По-моему, это просто фигура речи в современном русском языке.

Вон, у моей матильды лирика — слово ругательное. Она ментов, налоговиков лириками обзывает. Лирики у нее и партнеры по бизнесу, кого ей удается стопудово напарить.

Но сама наизусть знает «Кобзаря» по-украински. По-русски — «Евгения Онегина» от первой строфы до последней.

В девятом классе я ее по книжке хитренько в разбивку проверяла. Как сейчас помню: ни разу моя несравненная бизнес-вумен не запнулась, физически шпарила пушкинскими стихами с любого места…

— В самом деле, лирической душевной натурой мою бизнес-тещу назвать трудно, — усмехнулся Филипп. — Она, скорее, хитроумствующий физик…

Я говорю в том смысле, какой вкладывали в это понятие участники газетно-журнальной дискуссии, развернувшейся в совковые времена в 60-х годах прошлого века. Мой блаженной памяти дед Хосе Бланко-Рейес те давние дебаты как-то вспоминал в разговоре с покойным родителем моим Олегом Ирнеевым.

Ты знаешь: я себя более-менее помню с полутора лет и могу практически все восстановить в оперативной памяти, хоть бы и в секулярной ипостаси, не прибегая к прорицанию истории.

Так вот, в 1993 году отец у деда значился безмозглым лириком. Хотя оба они были стопроцентными филологами.

Я немного поизучал сей филологический вопрос, когда стал неофитом, и мы с Пал Семенычем разбирали взаимоотношения духа и материи. Отчасти та мирская дискуссия о физиках и лириках соприкасалась с этой религиозно-философской дихотомией, затрагивала доисторическое обыденное секулярное противопоставление горячего сердца и холодного ума. Иначе говоря, она шла в мировоззренческой парадигме очень древней мнимой противоположности бессердечного разума и чувствительной души в человеческом сознании.

От того и вошла одно время в общеупотребительный оборот русского языка смысловая антонимия, если несколько лет наперебой масс-коммуникативно дискутировали на бытовом узуальном уровне о приоритетах, первичности-вторичности естественного чувственного начала и рассудочного отношения к действительности.

Естественно, физики, по тогдашним относительным понятиям газетных борзописцев, руководствовались в жизни рассудком, умом, разумом. Тогда как лирики якобы ведомы одними сердечными чувствами и эмоциональными переживаниями.

Что любопытно, Настя, те строчилы-писаки в группу тонко чувствующих лириков зачисляли гуманитариев, занимающихся, дескать, проблемами внутреннего мира человека, некими движениями души человеческой. А вот контингент физиков у них составляли как бы бездушные грубые технари, равнодушно изучающие и безжалостно преобразующие внешнюю среду обитания рода людского.

Пожалуй, тебя и меня они бы смогли посчитать физиками-технарями. Зато Нику, Маньку и экселенца Микеле отнести к лирикам-гуманитариям за их чувствительность и эмоциональность. Оцени юмор, жена моя, и заодно добродушную иронию человеческой истории. Где Троя, а где троянский конь?

Настя на пару секунд задумалась, затем громко расхохоталась. Отсмеявшись, она заявила:

— Мне тоже кажется, Фил, в нашей Нике точно есть что-то лирическое. Что в лобок, что по лбу, ать-два, новобраницы, промеж ног две дырки…

— Вот потому, Настя, блаженны страждущие, ибо они утешатся. И сегодняшняя слабость ближних наших оборачивается их завтрашней силой.