Саведжи

Анжелика никогда не могла представить, что выйдет замуж за такого мужчину, как Титус. В молодости она была совершенно независимой, в то время как Титус явно стремился остепениться и обзавестись семьей. Анжелику покорили его чувство рыцарства и одержимость ею. Оглядываясь назад, можно было сказать, что Титус выжидал момента, когда она влюбится в него, чтобы раскрыть свой секрет. К тому времени стало уже слишком поздно. Анжелика была покорена. Ради него она готова была на все, что угодно, и знала, что он сделает для нее то же самое.

— Мы — то, что мы едим, — сказал он ей однажды. — Это делает нас с тобой особенной парой.

В ожидании ребенка, пока Титус карабкался по карьерной лестнице, Анжелика нашла себя в домашнем хозяйстве. Она была удивлена тем, сколько гордости ощущала, наводя порядок. Дом был в упадке, когда они его купили, что представилось Анжелике так остро необходимым отвлечением.

В то время ремонт, украшение и меблировка каждой комнаты служили ей способом забыть об одном аспекте их жизни, который должен был быть ей противным. Найдя способ справиться с ужасом, Анжелика даже обнаружила, что наслаждается как приготовлением и употреблением человеческого мяса, так и всеми ограничениями, от которых может отказаться среднестатистический людоед. Они согласились, что это была напрасная трата сырья и утраченные возможности. С их точки зрения, тело некогда здорового человека было всего лишь будущим банкетом. Опираясь на навыки, переданные Титусу его отцом, она научилась извлекать тимус из грудной полости сразу у основания шеи. В сыром виде он был похож на губку. Вымоченный в уксусе и слегка обжаренный, становился самым вкусным лакомством и прекрасной закуской перед основным приемом пищи. И, в отличие от всей остальной еды, которую она пробовала в жизни, Анжелика обнаружила, что часто вполне возможно съесть целое тело лишь вдвоем. Порой, на самом деле, пир мог превратиться в безумие. Оно начиналось вскоре после того, как основное блюдо съедалось с невероятной скоростью, но прежде, чем дело доходило до неторопливого десерта, когда наступало глубокое чувство покоя и удовлетворения.

— Это как наркотик, — объяснил однажды Титус. — Если бы каждый знал, что поедание человеческой плоти посылает такие сигналы в мозг, мы бы съели друг друга до полного уничтожения!

На принятие Анжеликой того, кем она стала, потребовалось десятилетие супружеской жизни. Все это время она пыталась оправдать себя тем, что они делали это не часто. Именно Титус решал, когда наступало правильное время, что бывало не чаще полудюжины раз в год. Они не были зависимы от этого. Все было под контролем.

Помимо того, у Анжелики существовали и другие потребительские привычки. В периоды ненависти к себе она могла окунуться в шопинг. Потакая пристрастию к моде, она продолжала украшать и обустраивать дом. По ее мнению, создание идеальной среды для проживания семьи помогало утаить правду, связывающую их. Что касается сокрытия своих долгов, то она справлялась, пока не наступил финансовый кризис. С ростом процентных ставок Анжелика больше не могла позволить себе оплачивать счета из семейного бюджета, не вызывая подозрений у мужа. У нее просто не оставалось выбора. После споров с Титусом, чье предложение погасить долг она отклонила, Анжелика предложила план, который лишил его дара речи.

— Пора дому поработать на нас, — сказала она ему. — Я уже поговорила с агентством.

— Это же не просто дом, — напомнил ей Титус. — Это единственное место, где мы можем побыть собой. Единожды переступив порог этого дома, человек остается тут навсегда.

— Мне это нужно, — настаивала Анжелика.

— А если кто-то найдет доказательства?

— Не найдет, — сказала она и легонько похлопала его по животу. — И ты, дорогой, прекрасно это знаешь.

И теперь, за три года существования договора, Саведжи уже привыкли, что порой кучка телевизонщиков оккупирует первый этаж их дома. Анжелика была счастлива, взяв на себя ответственность за собственные расходы, а дети получали огромное удовольствие, находя фотографии собственного дома на билбордах и в журналах. И, несмотря на ворчание, она знала, что Титус тоже смирился с этим. Анжелика даже подозревала, что он наслаждается тем фактом, что дом у всех на виду, хоть и беспокоился о том, что их тайна случайно могла стать достоянием общественности. Она решила проблему, дав ему ощущение контроля над ситуацией, как он это сделал для нее. Инцидент с моделью был прискорбным, но Марша из агентства заверила ее, что дела с домом скоро снова будут в порядке. Анжелике не понравилось, как это прозвучало. Погашение ее долгов по кредитной карте зависело от доходов, которые приносил ей дом. К тому же, она не рисковала поднимать шум, потому что это было бессердечно. Самоубийство в любом случае трагедия, — напомнила Анжелике Марша позже на этой неделе по телефону. Никто ничего не мог поделать. Разве что не сооружать ловушку в ванной, подумала Анжелика, но придержала эту мысль при себе. Вместо этого она могла думать только о возможных финансовых потерях. В конце концов, она годами только этим и занималась. Что же касается Ивана, он делал все возможное, чтобы искупить свою вину. Он не выдал ни единой шутки, от которой семья впала бы в безмолвный ступор, и большую часть времени проводил с дедушкой. Это было приятно видеть. Она решила, что он мог многое почерпнуть от Олега, пока Титус обсуждал возможность дать сыну шанс подготовить следующий банкет. В сочетании с тем выводом, который он сделал после происшествия в ванной, Анжелика надеялась, что Иван выйдет из ситуации более сильным и зрелым молодым юношей. Только по этой причине она могла терпеть вопрос с долгами.

Что касается Саши, то это глупое приключение с фруктами и овощами, в которое ее пригласил окунуться Джек, не могло закончиться столь быстро. Это ставило Анжелику в неловкое положение. Она поняла, что легко держать это в секрете от Титуса. Опять же, она не могла позволить ему узнать. Не сейчас, когда они должны были познакомиться с Сашиным бойфрендом. Достаточно было уже того, что он был вегетарианцем. Если Титус узнает, он посадит старшую дочь под домашний арест не на месяц, так на неделю, а с мальчика шкуру живьем сдерет.

Основываясь на том, что Вернон услышал с момента установки жучка, он сделал вывод: Саведжи немалое значение придают еде.

Припарковавшись вниз по дороге в радиусе действия устройства, он затаился и подслушивал все разговоры, в которых упоминалась кулинария. Как оказалась, Анжелика была главной на кухне, но все проявляли интерес к чему бы то ни было на плите, гриле или в духовке. Он понял, что приемы пищи тщательно планировались, что было абсолютно непривычно в этом столетии. Но доказательств, что Титус причастен к смерти Лулабель Харт, все еще не было.

После нескольких дней слежки за мужчиной и дома, и на работе с наушником в ухе, Вернон начал думать, что худшее преступление Титуса Саведжа — это поедание маринованных грецких орехов прямо из банки. Их шутка про то, что каждый из них выглядит как кусок сморщенного мозга, не показалась ему смешной, когда он услышал ее, но Титус продолжал дальше в том же духе. Вернон записывал каждое слово, не подозревая, что однажды это все выставят на суд публики, жаждущей вникнуть в дела этой семьи. В то же время частный детектив прислушивался к разговору между Анжеликой и ее дочерью Сашей. Они вдвоем готовили чай и кексы, или что-то подобное, он не был уверен. Но понимал, что стоит слушать внимательно, поскольку Титус тоже был дома. Чтобы занять себя и отвлечься от скуки, Вернон дожевывал чипсы со вкусом морской соли и уксуса. Однажды упустив что-то, что могло оказаться важным, ради ведерка куриных наггетсов, он не собирался вновь голодать на работе. Вернон сжал пустую пачку в руке и швырнул ее на пол около пассажирского сидения. Она приземлилась между остальными отброшенными упаковками не только чипсов, но и кексов и прочих сладостей. Вернон бросил на них короткий взгляд, отчаянно желая иметь силу воли, чтобы вместо вредных закусок покупать бананы и изюм.

— Ты должен следить за тем, что ты ешь, — сказал он сам себе, глядя на свой живот. Будучи моложе, он описывал себя словом «подтянутый». Он не то чтобы разжирел. Его живот просто больше смахивал на буханку хлеба, которую передержали в печи. Он стал таким за годы после развода, когда приходилось есть много полуфабрикатов. — В следующий раз мы купим что-то получше, — добавил он, словно для того, чтобы успокоить собственный желудок, не перестающий урчать.

При звуке проехавшей машины, которая припарковалась у поместья Саведжей, Вернон оторвался от своих несбыточных мечтаний. Он выпрямился на сидении и тут же потянулся за блокнотом, чтобы записать номер машины. Юноша, выбравшийся из салона, показался Вернону чрезвычайно самоуверенным. Он был из тех подростков, которые элегантно одевались, но разбавляли идиллию скульптурной копной навощенных волос. Они должны были выглядеть так, словно их потрепал ветер, а сам парень только что спустился со скалистых вершин. Вернон тут же его невзлюбил, независимо от того, кем он мог оказаться.

Саша трудилась на кухне, подготавливаясь к приходу Джека. Ей удалось убедить родителей, что ужин — это слишком. Был риск, что обыденная беседа превратится в расследование. Пригласить Джека на чай, прежде чем они отправятся на вечернюю прогулку, несомненно было более чем достаточно, чтобы удовлетворить их любопытство.