Он коротко поклонился доктору.
— Демьян Макарович — староста. Он вам всех покажет. А я, уж извините, домой. Пройдусь пешком, развеюсь. А потом, как больных осмотрите, — прошу ко мне на обед.
Доктор сел в дрожки, Демьян взгромоздился на козлы, сильно потеснив кучера.
Григорий Тимофеевич вернулся в избу.
— Иван, — позвал хозяина. Тихо шепнул: — Если какие лекарства нужны, помощь, — иди прямо ко мне. Я скажу слуге — тебя проведут. На вот пока…
И он сунул в корявую ладонь Ивана ассигнацию.
— Да что вы, Григорь Тимофеевич! — испуганно сказал Иван, разглядев бумажку. — Зачем? Лекарства дохтур оставил (в избе действительно сильно шибало в нос чем-то медицинским, ядовитым, вроде карболки), а таких денег мы отродясь в руках не держали.
— Ничего-ничего. Возьми. Съездишь в Волжское, на торг, купишь Феклуше баранок, отрез на платье, ботинки… Или что она попросит.
И, быстро повернувшись, вышел.
Шёл по деревне скорым шагом, не оборачиваясь. Только когда ступил на лесную дорогу, перевел дыхание и слегка расправил плечи.
"А доктор-то, кажется, морфинист…", — подумал мельком, и тут же забыл об этом.
* * *
Доктор заехал вечером, перед закатом. Он очень торопился и отобедать отказался наотрез, сославшись на недомогание. И действительно, выглядел он ещё более странно, чем утром: глаза блестели и беспрерывно перебегали с одного предмета на другой; руки дрожали. И сам он постоянно совершал суетливые, ненужные движения.
Григорий Тимофеевич догадался, в чём именно состоит его недомогание, и сказал, что не смеет задерживать.
— А что же больные? Узнали вы причину болезни?
— Без сомнения, несколько человек были покусаны больными животными. Обычная "рабиес". Случаи тяжёлые, вряд ли кто-то из них выживет. А в остальном картина обычная: смерть от несчастных случаев, от грязи, от зверства…
Он добавил, что младенец Никитиных умер от дистрофии, то есть от недостатка питания — то ли мать его голодом наказывала за беспокойство, то ли по какой-то другой причине.
— У неё молока не было, — вставила вдруг горничная. — А корова сдохла. Кормили мякишем, размоченным в воде, да тряпицу с коровьим молоком в рот совали.
— А ты откуда знаешь? — недовольно спросил Григорий Тимофеевич.
— Так я ж родня им, Григорий Тимофеевич, — спокойно ответила горничная.
ebooksa