— Вот они, здесь! — закричал радостный голос. — Нашёл! Живёхоньки!..
Один из спасателей, надев маску, спрыгнул вниз, стал выталкивать наверх сначала младших, потом старших.
Сверху их принимали ещё двое, другие заворачивали в казённые одеяла, несли во двор.
— Живые, мать твою! — радостным, счастливым голосом сказал спасатель, срывая маску: там, где лицо закрывала резина, кожа была белой, а вокруг — чернее сажи. — Дыму только наглотались, но огня там вроде не видно.
— У них там, похоже, пожарные датчики стояли. Богато жили, ничего не скажешь, — сказал другой.
А третий ничего не сказал. Он вышел за ворота, поглядел, как подъезжает машина "реанимации". И тихо скользнул в темноту переулка, по пути срывая с себя камуфляжную форму.
* * *
Форму наутро нашли местные пацанята. И долго удивлялись: как так человек бежал? Сначала шапочку снял, — бросил, потом — куртку, рубашку, тельняшку, сапоги и, наконец, штаны.
— Главное, ни майки, ни трусов, ни кальсон нету, — авторитетным голосом проговорил Иннокентий, местный драчун и заводила, хваставшийся тем, что "вот мой папаша из тюрьмы выйдет, — он им всем пендюлей навешает". "Им" — это всем личным врагам Иннокентия, а в особенности самым главным из них: учителю химии, школьному завхозу, пожилому охраннику, и директору школы.
Потом Иннокентий, понизив голос, стал рассказывать, что у них на переулке завёлся мертвец, — рассказывал главным образом для того, чтоб малышню запугать, хотя и сам побаивался. Мертвец по ночам ходил по переулкам, хватал прохожих и откусывал им головы. А все на собак думали, — оттого-де и облавы устраивать стали. Но вот, наконец, этого мертвеца вчера ночью изловили, в кусочки порубили, и увезли на свиноферму, свиньям скормить.
Алёнка, которая тоже прибежала утром на пожар, послушала, и ничего не сказала. Она посмотрела на форму, проследила следы, оставленные на снегу, — и те, что были вначале, и те, какие стали потом. Поглядела — и ушла, не сказав ни слова.
Она пошла к Андрею, чтобы рассказать про пожар. Андрея сегодня почему-то не выпустили гулять.
* * *
Возле дома Коростылёва снова остановилась белая "Волга". Из неё вылез вальяжный чинуша в золотых очках, без шапки, с рыжими волосами и высокомерным лицом. Это был бывший помощник губернатора, а теперь — помощник Густых по фамилии Кавычко.
Он подошел к воротам. С интересом посмотрел на дверное кольцо, не понимая, для чего оно.
— Вы, Андрей Палыч, колечком-то в двери постучите, — деликатно посоветовал, высунувшись из машины, водитель.
Упитанное гладкое лицо Кавычко стало ещё более презрительным. Однако он последовал совету, брезгливо взял кольцо двумя пальцами и неловко стукнул два раза.
Подождал.
— Громче стучать надо, Андрей Палыч, — сочувственно сказал шофёр, посмеиваясь в пышные усы. — Если собаки нету, — в доме и не услышат. Или уж входите сразу, если не заперто.
Андрей Палыч гордо вскинул слегка кудрявую голову, повернул кольцо так и этак. За воротами что-то брякнуло, и они открылись.