— Что? — не понял Кавычко.
— Хоронить где будут?
— Так… — Кавычко снова сбился. — На Бактине, наверное. Они же обычно там хоронят, в "почётном" квартале.
Он сделал паузу.
— Извините, Владимир Александрович, — с несвойственной ему робостью спросил он. — А можно узнать, почему вы спрашиваете?
Густых помедлил.
— Ну, мы ведь обязаны заботиться о людях. Им, как погорельцам и пострадавшим, надо бы материальную помощь оказать.
Кавычко вытаращил глаза.
— Кому?? Цыганам? Да у них столько денег… Они себе такие памятники на могилах строят…
Он осёкся. Глаза были по-прежнему круглыми и немного безумными.
— Ну-ну, — ровным голосом сказал Густых. — Видел я их памятники. Рядом с почётными горожанами и Героями России. Кстати, тебе такой не поставят… Шутка. — Густых помял подбородок, вспоминая что-то важное. Вспомнил. — Значит, фээсбэшник приедет в три часа?
— Так точно, — по-военному сказал Кавычко.
— А похороны во сколько?
Кавычко вскочил, поняв, что у шефа есть что-то на уме.
— Сейчас постараюсь узнать…
Он вернулся через пару минут, сияющий — даже кудри стали отливать золотом.
— До директора кладбища дозвонился, Орлова, — сообщил он. — Орлов матом цыган кроет. Говорит, что понятия не имеет, как им удалось в "предпочётке" — так этот кладбищенский квартал называется, — место достать… Говорит, что сам с ними не разговаривал, но его заместитель…
— Во сколько? — прервал Густых.
Кавычко сглотнул и сказал:
— В три часа дня.